– Я и не ложился, – голос был приятный, щекотный, как кошачий ворс, и цапкий, когда держишь кошкину лапу, чувствуешь теплые подушечки пальцами, а между ними – самые кончики прячущихся коготков.

– Причина?

– Все та же. Еще одна жертва. Снова девушка. Снова служанка. Снова работала здесь. Снова город гудит о тебе.

– Мертвые невесты романтичнее мертвых служанок, не находишь? – усмехнулся Эдсель.

– Я бы на твоем месте не шутил. И я именно что нахожу. Вот это, к примеру, – раздался шорох и короткий звяк, будто на чайное блюдце уронили что-то маленькое и металлическое, – было у первой, той что нашли мальчишки у Ножей. Запуталось в волосах.

– О, как мило с твоей стороны мне ее вернуть. Запонки без пары никуда не годятся.

– Я не возвращаю, я лишь показываю, что у разговоров о тебе достаточные основания, а еще это доказывает, что что ты причастен, что ты был там.

– Только второе, Лансерт. Что я там был. И только рядом с этой первой. И то сомнительно. Она работала здесь, могла и украсть.

– И впутать ее себе в волосы вместо заколок? Не держи меня за дурака. –

А вот и те когти, что прятались. Показались, прижали кожу, но подержали и отпустили, не оцарапав, потому что Эдсель сказал:

– Я держу тебя за друга, Ланс, мне казалось, это взаимно.

– Будь это иначе, я прибыл бы сюда с конвоем, – устало произнес собеседник. – Когда ты, наконец, поймешь, что несостоявшиеся по причине внезапной смерти невесты и образ мрачного нелюдимого типа не способствует положительной репутации, и даже твои деньги это не исправят. Как шеф жандармерии Статчена, я обязан…

– А как друг?

– Тем более.

– Что намерен делать,?

– Проверка на артефакте правды?

– Ты же знаешь, что я откажусь.

– Знаю, но я должен был спросить. Алард… – Пауза, когти втянуты, и кошка прикрыла глаза, но все знают, как эти милые пушистые зверьки могут стремительно броситься. – Скажи, ты действительно никак не связан с их гибелью кроме того, что они обе здесь работали?

– С гибелью – не связан.

Раздался резкий звук проехавших по полу ножек стула. Собеседник Эдселя вскочил и нервно прошелся. По-прежнему за пределами моей видимости.

– Зачем ты это делаешь? Ведешь себя так, будто нарочно хочешь вызвать подозрения в причастности? – в голосе гнев и досада.

– Подозрения все равно никуда не денутся. Ведь ты здесь, вместо того, чтобы быть в постели.

– Сделай одолжение, вернись в Статчен со мной. Мы посидим у меня в жандармерии и народ успокоится. Немного.

– Ладно, но позже, – спокойно согласился Эдсель.

– И чем таким важным ты занят?

– Я жду свой десерт, который несут так долго, будто кухня находится на полпути от города.

Я решила, что сейчас самое время. Постучала и вошла. И смотрела только под ноги, пока едва не уткнулась в стол. Посуда опасно звякнула, но я выровняла поднос и встретилась взглядом с собеседником лорда Эдселя, что оказался как раз напротив. Тот самый, со станции. Темноглазый, с высоким лбом и вьющимися рыжевато-каштановыми волосами. Очень красивый. Даже с наметившимися под глазами темными кругами. Верхние пуговицы мундира были расстегнуты, и оттуда небрежно торчал воротник явно вчерашней рубашки.

– Вот вы и попались, – сказал шеф жандармерии, прищурившись, и я почувствовала, как когти впились мне в грудь.

Не подставь лорд Эдсель руку, пришлось бы возвращаться на кухню за другой порцией – в ватных пальцах сложно что-либо удержать. А удержаться на ватных ногах еще сложнее, особенно когда у тебя в груди пяток сжимающих сердце острых когтей. Страх – он разным бывает.

– А я все гадал, куда вы подевались? Исчезли со скамейки, не дали мне и шанса.