— Буду через пятнадцать минут. По пути загляну в магазинчик возле дома. Подозреваемый купил воду. Наверняка его там знают, смогут сказать, был ли он возбужден или расстроен.

— Непохоже, — отозвался Негослав. — Судя по записям с камер, покинул часть с невозмутимым выражением лица. Подходи, жду.

Дарина повернулась к эксперту:

— Что можешь сказать? Навскидку?

— Отпечатки пальцев Вишневецкого, — ответил тот. — На всех поверхностях. Очень характерный шрам на указательном пальце правой руки. Ни одного отпечатка, соответствующего дактилоскопической карте курсанта Яблоновского, которая хранилась в архивах Академии ВДВ. Заключение будет готово завтра.

— Обязательно добавь, что в дактилоскопической карте лейтенанта Яблоновского, созданной в Лисогорске тринадцать лет назад, уже другие отпечатки. Отпечатки Вишневецкого.

— Не учи ученого.

— Мне нужно, чтобы в заключении были четко расписаны даты, — терпеливо объяснила Дарина. — Нам надо установить, когда именно произошла подмена личности. Иначе прокурор с меня голову снимет. Не хочу лишний раз взыскание получать.

— По всем признакам ясно, что не вчера он под чужой фамилией всплыл, — фыркнул эксперт.

— Распиши по пунктам, — почти попросила Дарина. — А то потом придется дополнительные заключения добавлять. Работайте, я в часть.

Продавец в магазине сразу опознал Гвидона по фотографии — Дарина предусмотрительно захватила ее из квартиры, в ящике валялись относительно свежие, на нынешнее удостоверение.

— Да, заходил. Схватил три бутылки питьевой воды, бросил купюру и почти убежал. Торопился. Он часто так делал — не забирал сдачу, мы со сменщиком ему потом к следующей покупке присчитывали.

— Заметили что-нибудь необычное?

— Нет. Как всегда.

Дарина пообещала прислать сотрудника, который оформит показания, попрощалась и пошла по «зебре», предчувствуя, что сейчас в части произойдет битва титанов. Полковник Негослав Рыбчинский был копией подполковника Светозара Ковальского — по отношению к своим подчиненным. Особое подразделение дознавателей, созданное десять лет назад по приказу начальника Главного Военного Следственного Управления расформировывали и сформировывали три раза. Негослав Рыбчинский был разжалован всего один раз — в этом Светозар выигрывал по очкам — зато ухитрился отсидеть два с половиной месяца за покушение на жизнь врача-реаниматолога, отказавшегося подходить к бездыханному Мареку. Негослав выстрелил врачу под ноги, тем самым запустив комплекс реанимационных мероприятий после обширного поражения электрическим током. Выйдя из камеры, он носил очухавшемуся Мареку пироги с калиной, а когда дело о покушении закрыли за недостатком улик, держал для подчиненного место во вновь сформированном подразделении. Дарина после выстрела написала рапорт об увольнении, отгуляла внезапный отпуск, а потом вернулась под крыло Рыбчинского, не помышляя работать с кем-то другим.

Она не прогадала. Когда попала в госпиталь — получала пироги с калиной. Когда вышла — получила поддержку и заботу, не только от Негослава, но и от всего подразделения. Они не только сработались — сжились, отгораживаясь от потока негатива подколками, шутками и вольностями. Мимолетный вопрос — «а как бы себя повел Негослав, если бы кто-то из подразделения оказался замешанным в давнем преступлении?» — Дарина предпочла выкинуть из головы. Ни у кого из сослуживцев не было провалов в биографии, дознавателей проверяли жестче прочих сотрудников Военного Следственного Управления, жизни всех и каждого выворачивали наизнанку. Нет, у Негослава такой проблемы возникнуть не могло.