Родители Марии были эмигрантами в первом поколении. Отца пригласили на работу в США, в Кремниевую долину, и он остался. Мама приехала с ним. Мэри родилась уже в Америке.

В том, что хорошо говорит по-русски она ни Илиасу, ни Соломону, конечно, не призналась, но именно благодаря этому ей удалось узнать и услышать больше, чем она хотела сообщить главному редактору. Намного больше.

Сейчас ей неожиданно пришло в голову: а не потому ли Эмма взяла её на работу, что уже тогда думала про её знание русского языка и месье Шевалье с его русскими корнями. Уже тогда планировала, для чего использует Мэри, поэтому и приняла, и держала, и…

— Надолго? — спросила Эмма с подозрением. — Разве господин Шевалье сейчас не в Египте?

«Господин Шевалье, может, и в Египте, но мне нужен не он», — посмотрела Мэри на фотографию мужчины на экране ноутбука.

Словно выточенное из камня суровое лицо. Умные серые глаза.

— Как получится, — ответила она Эмме.

— Только если за свой счёт, — отрезала та.

«Ну за свой, так за свой», — не очень расстроилась Мэри.

Даже наоборот: поездка за свой счёт означала, что она вправе распорядится полученными сведениями по своему усмотрению и ничего не должна редакции, раз та ей не платит.

Мэри готова была полететь в любой город мира, где ей назначит встречу Платон Прегер, но он пригласил её к себе, значит, она летит в Россию.

Как замешан в истории владелец «Премикс», одной из ведущих вендинговых компаний мира, Мэри не знала. Но была уверена: чтобы узнать правду про Илиаса Шевалье, начинать надо с Платона Прегера.

15. Глава 15. Платон

Платон стоял у окна в кабинете главврача частной психоневрологической лечебницы, когда позвонила его секретарь.

— Интервью? — удивился он, выслушав напоминание. — А! Та американка!

Он и забыл, что согласился встретиться с какой-то Мэри Ли то ли из «Бостон Глоб», то ли из «Балтимор Сан».

— «Атланта Джорнал», — напомнила ему секретарь.

Ну Атланта, так Атланта, пожал он плечами.

Зачем владелец «Премикс» понадобился журналистке одной из американских газет, он мог только гадать: в Америку Прегер не собирался, компания его была представлена только на Тихоокеанском, а никак не на Атлантическом побережье, где выходила её газета, но она попросила, Платон согласился.

— Во сколько? — переспросил он. Секретарь назвала время. — Да, буду, — он отключился и вздохнул, очередной раз подумав, как скучает по Антонине Львовне, своему прежнему секретарю.

Та хоть и была строгой, как школьный завуч, а в последнее время не в меру налегала на коньячок, с ней Платон переживал только за кактус, что она норовила залить.

С «новенькой» же у него было постоянное желание проверить, не расстёгнута ли ширинка, ровно ли завязан галстук, не застряли ли в бороде крошки. Что-то в ней было материнское, от хорошей наседки, но её кудахтанье напрягало куда больше, чем голые коленки Ренаты, юной длинноногой модели в короткой юбке, от которой Платон отказался ради жены. Рената всё же была толковее.

— Пора? — спросила Алла Маршал, главврач клиники, где последние шесть лет жила мать Ильи.

— Нет, время ещё есть, — повернулся Платон.

— Тогда, может, чай? Кофе, ты знаешь, я не пью, а вот чай на любой вкус, — щедро распахнула шкаф эта потрясающая женщина, для своих шестидесяти лет удивительно молодо выглядящая.

Психиатр, психотерапевт, нарколог, она управляла лечебницей, основанной ещё её прадедом.

Когда-то это была просто «психушка», а сейчас и психоневрологическая лечебница, и реабилитационный центр, и клиника для лечения наркозависимости, расположенная в красивейшем сосновом лесу, современных благоустроенных корпусах и оснащённая по последнему слову техники.