Янка онемела и оглохла от ужаса. Всё было даже хуже, чем она думала.

Даже хуже, чем могла увидеть в самом страшном сне.

Платон что-то ещё говорил: о себе, об Илье, о Кирилле. Смысл слов до Яны не доходил, но это звучало как план. План, над которым он думал.

План, который ей совсем не нравился.

— О чём ты, Платон, чёрт побери! — подскочила она. — Да у Ильи давно своя жизнь. Он, может, даже не приедет. Я и думать про него не хочу, — соврала она.

Его сын не давал ей забыть про Илью ни на минуту.

Его голубые глаза. Волосы, как у отца. Его черты, что иногда проступали так отчётливо, что хотелось тряхнуть головой. И дальше, будет, наверное, ещё заметнее. А Платон наверняка видел больше, ведь он знал Илью с рождения.

— Нет у него никого, — вздохнул он. — Ни жены, ни семьи, ни детей.

И вопрос «Откуда ты знаешь?» был лишним. Но Янка и не собиралась его задавать.

— Нет, — сказала она. — Ты спрашивал моё согласие сообщить ему о матери. Мой ответ: нет. Как бы это ни было бесчеловечно. Илья умер. Давно. Шесть лет назад. Для его матери в том числе. Его больше нет. И не вздумай… — Она покачала головой.

— Уверена? — переспросил он.

— Как никогда, — ответила Яна.

— Хорошо, — ответил Платон и вышел из комнаты, не добавив ни слова.

Чёрт тебя подери, Илья Лейкин!

Чёрт тебя побери, Платон Прегер!

Янка выдохнула.

Ладно, над чем бы ни думал её муж, к этому они ещё вернутся.

«А пока поеду вышвырну эту дрянь из нашего дома, — схватила Янка сумочку. — И только попробуй засунуть в неё свой хрен! Она пожалеет, что родилась. И ты будешь в этом виноват».

11. Глава 11. Илья

— Господин Шевалье! Вам телекс!

Илья кивнул, давая понять, что услышал.

Опять или сообщение навигационной службы, или предупреждение о надвигающемся шторме, или изменения в расписании, в общем, ничего интересного.

Этот вид связи (телексный терминал) казался Илье давно устаревшим, но, оказывается, на судах им ещё пользуются.

Скажи он «судно» вслух, и кто-нибудь из команды, ему обязательно намекнёт, что судно — это то, что под попу подкладывают в больнице, а в море ходят корабли. Но вышки сотовой связи в морях не ставят, у спутниковых телефонов и морского интернета свои ограничения, поэтому иногда на имя яхты поступали телексы и радиограммы.

Илья не торопился читать сообщение, он рассматривал с капитанского мостика новых гостей, что плескались в бассейне, и если так можно сказать, оттаивал душой. Эта большая семья с детьми, бабушками-дедушками, кузинами-невестками и прочими многочисленными родственниками отдыхала на его яхте уже второй раз. И первый раз это были лучшие гости в его «доме», и сейчас они приехали всё такие же восторженно-радостные, дружные и шумные.

Белоснежный костюм, что Илья надевал, когда лично встречал гостей, он уже снял, переоделся в «домашнее»: тонкие брюки и лёгкую рубашку.

Над Александрией опускался душный вечер. Соломон учил Викторию играть в шахматы.

Скорее напуганная, чем пристыженная, она второй день вела себя как шёлковая.

— У тебя два выхода, — позавчера стоя на пирсе Пирейского порта, что километрах в десяти от Афин, сказал ей Илья.

Гости, от которых он не чаял избавиться, только что вышли и уселись в лимузин.

Настроены они были вроде благодушно (уж он, как мог, заглаживал свою вину за доставленные Викторией неудобства: и цветы от имени владельца заказал, и расшаркивался больше обычного, и даже строил из себя влюблённого), но всякое бывает.

О пирс тихо бились волны. Команда производила плановый осмотр судна, дозаправлялась водой и всем необходимым, обслуживающий персонал начал подготовку к встрече новых гостей, служба обеспечения принимала заказанные продукты. Илья ждал денежный перевод.