В то же время стараюсь держаться подальше от Данилы и Маши, которые отчаянно хотят знать, что происходит между мной и новым главврачом.

Я молчу и доверяю только Диме, своему брату.

11. Глава 11

Брат Дима – человек для меня особенный. Он единственный, кто не стал тогда осуждать или насмехаться. Если мне было больно или страшно, в его глазах, когда мы находились рядом, я видела такие же чувства. Он терпеливо выслушивал, давал советы и рассказывал о Никите. Если бы моя мама могла это услышать, то она бы не просто вымыла ему рот с мылом, нет, она бы утопила его в мыльной воде.

Теперь мне ничего не остаётся, как постараться свыкнуться со сложившейся ситуацией, при которой Гранин – мой руководитель. Я не нахожу её замечательной. Нет ничего хорошего в том, чтобы работать под началом такого человека. Но теперь, после того, как мы искренне поговорили, находиться в одном коллективе более-менее приемлемо.

В последующие дни, когда мы видимся в клинике и общаемся среди коллег, осознавать присутствие Гранина кажется мне всё ещё странным. Но от этого никуда не денешься, и потому мне приходится настраиваться на контакт с ним. На самом деле, хотя мы и не становимся настоящими друзьями, мы становимся людьми, которые могут существовать рядом друг с другом. Я считаю, что это шаг вперёд.

Постепенно моё состояние возвращается в привычное спокойное русло, где я чувствую себя комфортно. Снова по утрам начинаю бегать трусцой. Мне действительно нравится такое времяпрепровождение. Но мне бы никогда не пришла в голову идея заниматься этим зимой. Я восхищаюсь людьми, у которых есть такая железная дисциплина, во всяком случае, у меня её нет. Могу себя заставить подниматься в половине шестого на пробежку. Но выйти из дома, чтобы побегать, когда снаружи минус десять и снег… Выше моих сил. Для меня бег – это тёплая весна, жаркое лето и прохладная осень.

***

После двухнедельного сменного марафона я уютно лежу в шезлонге на своей застеклённой уютной лоджии в субботу днём, когда сильный стук заставил меня встать. Ворча, встаю и через несколько секунд смотрю на ухмыляющиеся лица Данилы и Маши.

– Что вы здесь делаете? – смотрю на них непонимающе. Маша одета в светло-голубые джинсы капри и короткую белую блузку, а Данила в тёмно-синих тканевых брюках и гавайской рубашке тоже выглядит как-то не так, как я привыкла к ним. В моём представлении оба они хорошо смотрятся только в медицинской форме.

– Она забыла! – Маша смотрит на Данилу. Он берёт её ладонь и, молча поджав губы, суёт в неё пятьсот рублей. Сбитая с толку, смотрю им вслед, когда оба протискиваются мимо меня в квартиру. Так и хочется им напомнить, что непрошеный гость хуже татарина, но эти двое «кочевников» – мои близкие друзья, им разве откажешь?

Стоя в прихожей, Данила поворачивается ко мне.

– Честно, Элли. В конце концов, ты снова будешь стоить мне всей моей зарплаты, – он качает головой, и я закрываю дверь.

– Что я забыла? – смотрю на Машу, которая изучает магнитики и записки на моем холодильнике. Наконец, она широко улыбается, обнаружив что-то. Берёт стикер и с торжествующим видом подходит ко мне.

– Вот что! – и протягивает мне записку.

«Летний праздник в клинике имени профессора А.П. Земского», – написано жирными буквами в качестве заголовка.

– Это сегодня? – бессмысленно спрашиваю я.

– Да, Элли, а теперь оденься во что-нибудь красивое! – говорит Маша и отводит меня в спальню. Данила демонстративно идёт на кухню и усаживается там.

«Расхозяйничался!» – думаю недовольно, а также понимаю, что мне совершенно не хочется проводить вечер со всеми моими коллегами, которые будут сплетничать, обсуждать медицинские диагнозы, рассказывать о своих семьях, детях, кошках, собачках и попугайчиках. Я же в это время буду умирать со скуки.