– Никита Михайлович, вы в своём уме? – спрашиваю сдавленным голосом. – То есть я, доктор, которого этот упырь оскорблял вместе с медперсоналом, устраивал тут скандалы и пил, как последний… Я перед ним должна извиняться?!

– Да. Ты всё правильно поняла. Почти. Он не упырь, а эксцентричный человек. Любит выпить. Но нашим пациентам он сделал огромный подарок. Только представь, сколько людей мы спасём благодаря новому аппарату МРТ! Разве этого не стоят твои несколько слов о прощении? – Гранин начинает снова злиться.

– А если этот Мураховский предложит мне переспать с ним за прощение, ты будешь свечку держать? – язвительно спрашиваю, переходя на «ты».

– Не перегибай палку, Элли! – почти кричит главврач. – Ты крупно облажалась! Настолько, что лишь благодаря моим усилиям ещё работаешь в нашей клинике! Я тебе больше скажу: что ты вообще в профессии! От меня требовали тебя выкинуть с волчьим билетом! И ты, при всех своих умениях и талантах, девочка, никогда не нашла бы себе работу в российском здравоохранении! Разве что нянечкой в каком-нибудь интернате для умалишённых! – последние слова Гранин всё-таки не выдержал и проорал в трубку.

Тут же замолкает. Слышу, как тяжело дышит. Приводит нервишки в порядок.

– Короче, Элли. Или ты сегодня же прилетаешь, или пеняй на себя.

– Что же вы сделаете, интересно? Записи со скандалом удалены. Или Мураховский жалобу накатает? Весь коллектив моего отделения и даже всей клиники будет это отрицать. Да и карточки тоже нет – её помощники депутата украли. Ни одного доказательства, что он тут был, – говорю чуть насмешливо, ощущая внутреннюю силу. Что я ему, в самом деле, агнец, которого можно притащить на заклание?!

– Да ты… да ты… Понимаешь вообще, какие люди стоят за Мураховским?!

– Мне наплевать, кто за кем стоит. Я честно выполняю свою работу. Согласна, с блогером погорячилась. Но действовала исходя из соображений справедливости, а не ради хайпа. В конце концов, я в отделении не «голую вечеринку» устроила, как одна девица! – с этими словами кладу трубку.

Беру чашку, делаю большой глоток остывшего чая.

– Фиг тебе, Гранин! Я так просто не сдамся! – произношу вслух и… замолкаю. А что смогу сделать, если Мураховский подключит свои связи?

Вздыхаю. Но упрямо поправляю волосы, белый халат и выхожу из кабинета. На ресепшене мне сообщают, что поступила старушка в плохом состоянии.

– Женщина, 67 лет, найдена соседом без сознания связанной, с заклеенным ртом. Множественные раны, ушибы и ссадины, возможен перелом носа, – докладывает фельдшер «Скорой».

– Снимок шеи, катетер, мочу на кровь, – решаю сразу же.

– Перелом носа есть. Вокруг глаз и рта – это что, ожоги? – спрашивает Елена Севастьянова.

– Нет, следы пластыря, – отвечает опытная медсестра. – Давление 135 на 70, пульс 120.

– Похоже на перелом лодыжки, – говорит Елена.

– Всё обойдётся, Галина Николаевна, мы вам поможем, – говорю, наклоняясь к лицу старушки. Она смотрит на меня удивлённо-грустными глазами и молчит. – Где полиция? – спрашиваю коллег.

– Едет, – слышу в ответ. – О, Господи! – произносит поражённо одна из медсестёр, приподнявшая платье старушки, чтобы проверить её живот. Там красным фломастером размашисто выведено: «Тварь».

Мы переглядываемся. Это что-то личное? Дальнейшая проверка усугубляет наши предположения. Выясняется, у Галины Николаевны внизу есть и другие травмы. Над ней надругались.

Какой упырь смог такое сотворить с пожилой женщиной?!

После осмотра везём её в палату.

– Галина Николаевна, мне придётся удалить остатки пластыря с вашего лица с помощью растворителя. Немножко будет щепать. Ординатор Елена Севастьянова задаст вам некоторые вопросы. На них нелегко отвечать, но это очень важно для того, чтобы найти преступника. И это, безусловно, поможет нам вас вылечить, – говорю старушке.