Но он оставался на месте, потому что с Хоппи Харрингтоном творилось что-то непонятное, и Стюарт, как ни пытался, не мог оторвать от него глаз.

Фокомелус развалился в коляске, словно собираясь заснуть: он сполз вниз, голова его лежала на рычаге управления, глаза почти закрылись, взгляд остекленел.

– Господи, – сказал бармен, – он снова проделал это.

Тони обращался к окружающим, как будто просил их придумать что-нибудь, но никто не шевельнулся; все замерли на своих местах.

– Я знала, что так будет, – сказала Конни. В голосе ее слышались упрек и горечь.

Губы фока шевельнулись, и он пробормотал:

– Спросите меня… Кто-нибудь, сейчас, спросите меня…

– О чем тебя спрашивать? – сердито сказал Тони. Он повернулся и с негодующим видом направился к своей стойке с грилем.

– Спросите меня, – опять повторил Хоппи бесцветным, потусторонним голосом, как будто в обмороке. Наблюдая за ним, Стюарт понял, что это и был обморок, род эпилепсии. Он жаждал очутиться подальше от фока, но все еще не мог двинуться; он должен был наблюдать вместе с остальными.

Конни сказала Стюарту:

– Ты не отвез бы его обратно в магазин? Ну-ка, подтолкни коляску…

Она сердито смотрела на него, но он ничего не мог поделать; он отпрянул и жестом выразил свою беспомощность.

Фок дергался в коляске и что-то бормотал, его металлические и пластмассовые экстензоры изгибались.

– Спрашивайте меня, – повторял он, – спрашивайте, пока не поздно. Я могу рассказать вам сейчас… я вижу…

Тони сказал из-за стойки:

– Задали бы вы ему какой-нибудь вопрос, ребята. Пришли бы вы в себя. Я знаю, что кто-нибудь соберется и спросит его, а если не вы, то я – у меня есть к нему парочка вопросов.

Он отложил лопатку и подошел к фоку.

– Хоппи, – громко сказал он, – прошлый раз ты говорил, что там сплошная тьма. Это действительно так? Там вовсе нет света?

Губы фока дрогнули:

– Света мало… Он тусклый… Желтый… Как будто догорающий…

За спиной Стюарта появился пожилой ювелир из лавки через улицу.

– Я был здесь в прошлый раз, – шепнул он Стюарту. – Хочешь знать, что он видит? Могу сказать тебе, Стю, – он видит то, что после.

– После чего? – спросил Стюарт, став так, чтобы лучше видеть и слышать. Сейчас все придвинулись ближе, боясь пропустить что-нибудь.

– Ты знаешь, – сказал мистер Кроди, – то, что за могилой. После смерти. Ты можешь смеяться, Стюарт, но это правда: когда он выпьет пива, он впадает в транс, вот как сейчас, и начинает видеть потусторонний мир или что-то вроде этого. Спроси Тони, Конни или кого-нибудь из посетителей – тех, кто был в прошлый раз.

Сейчас над сползшей скрюченной фигурой в центре коляски склонилась Конни.

– Хоппи, откуда исходит свет? От Бога? – Она нервно рассмеялась. – Ты знаешь, как в Библии? Я хочу сказать – это правда?

Хоппи бормотал:

– Серая тьма… Как пепел… Там громадная равнина. Ничего, кроме пожаров, свет исходит от них… Они горят всюду… Ничего живого…

– А ты где? – спросила Конни.

– Я плыву, – ответил Хоппи, – плыву над землей… нет, сейчас я очень высоко. Я невесом. У меня больше нет тела, поэтому я плыву высоко, так высоко, как хочу. Если мне захочется, я могу остановиться и зависнуть, и мне не надо спускаться вниз. Мне здесь нравится, я могу облететь Землю… Она подо мной, и я могу летать вокруг, сколько хочу.

Нависая над коляской, мистер Кроди, ювелир, сказал:

– Хм, Хоппи, а нет ли там еще кого-нибудь? Или каждый из нас приговорен к изоляции?

Хоппи пробормотал:

– Сейчас я… вижу других. Я спустился вниз и приземлился в сумерках. Я иду.

Он идет, думал Стюарт. На чем? Ноги без тела? Так это выглядит после смерти? Он рассмеялся про себя. Что за представление? – думал он. Ну и осадочек после пива! Но все-таки он подошел к коляске поближе и протиснулся вперед, чтобы лучше видеть.