Но Снежная королева спит и все еще своим бедром подпирает опухшие яйца и вставший член.

Беру ее маленькую ладошку, пальчики тоненькие, запястье одним пальцем обхватить можно, и кладу на проблему, которую она же мне и устроила. Член дергается.

Следом должна дернуться ледышка. Испугаться, надуться и резко соскочить с кровати. Что она еще умеет делать? У меня слюна побежала уже от предвкушения. А она, сука, слегка сжимает и мычит.

Большим пальцем по пухлым губам провожу. Всегда было интересно, свои такие или накачала? Сиськи, вон, настоящими оказались, губки, по ходу, тоже. Чуть надавливаю на них, кожа горячая, а я вспоминаю, как вчера их целовал. Хочу еще!

Ледышка открывает, наконец, глаза, улыбается сонно, губки растягиваются в улыбке. Черт, красивая такая.

– С добрым утром, – хрипло говорю.

– С добрым у… Ты что делаешь? – спрашивает растерянно.

Бегло осматривает себя, меня, нашу позу и взглядом натыкается на член, хотя бы в боксерах.

– А на что похоже?

Кончики пальцев, которыми касался ее, предательски покалывает. Сердце пробивает грудную клетку, торопится куда-то. Оно кажется огромном, словно занимает все пространство внутри меня.

– Ты меня трогал.

Ника лежит и не двигается, рукой чувствую ее грудь и острые мурашки.

– Ты первая начала.

– Вот еще. Я спала.

– Так себе оправдание, не находишь?

Ее рука все еще на моем члене. Будь у него возможность говорить, орал бы дурниной, чтобы его засунули уже туда, где тепло, горячо и, черт возьми, шикарно.

Между нами что-то такое происходит. Странное, необычное. Воздух будто электризуется, а мы вдыхаем его, и мозг плавится, мысли разбегаются. Остается только наблюдать за ней: какая она красивая, милая, беззащитная. И гладить осторожно ее бедро, пока ледышка зависла и тоже пытается понять, что происходит.

– Когда я смогу выйти на улицу? – спрашивает и разрезает наше затянувшееся молчание.

Привстаю, чуть отодвигаю ледышку от себя в каком-то гнилом разочаровании. Иногда не покидает мысль: на хрена я это все затеял? Ради траха? Так вроде не жаловался на нехватку. Ради чужой бабы, которая своей холодностью и зацепила?

– Хочешь, пойдем сегодня на встречу с моим другом? Он что-то нарыл на твоего драгоценного Уварова, – говорю сладко, но в каждое слово все свое раздражение вбиваю.

– А можно? – опасливо интересуется.

Долго смотрю на Веронику. Одеялом прикрылась, глаза в пол-лица стали еще больше, светлые волосы беспорядочно разлетелись по плечам, дышит рвано.

Коротко киваю и выхожу из спальни.

Завтракаем молча, одеваемся, выходим из дома. Будто не целовались вчера пол-вечера, а утром, пусть и во сне, не тянулись друг к другу. Снова, блядь, какая-то стена. Холодная, из огромных ледяных брусков.

– А кто твой друг? – первый вопрос спустя часа два.

– Начальник службы безопасности одной крупной фирмы, раньше работал в ведомстве, – сухо отвечаю.

– А как с ним познакомились?

– В армии служили вместе, связь поддерживали после дембеля. Ну и нет да нет, но общаемся.

– Так странно, – Ника резко разворачивается ко мне лицо, что на миг теряю управление. Глаза у нее яркие, сбивают с ориентира, – шеф-повар, который служил в армии, имеет шикарную квартиру бизнес-класса с видом на набережную, машину в несколько лямов, да и вообще ни в чем себе не отказывает. Как? – глаза сощурила и пытливо вытягивает ответы.

Черт, это очень смешно. Такая ледышка смешная. Следователь недоделанный.

– Это потому что у меня бабы нет, на которую все деньги спускал бы.

– Сэкономил, проще говоря, – отворачивается, наконец, и я могу спокойно вернуться к дороге.