Сегодня мне не хочется куда-либо идти, однако, я обещала Ирине приехать в приют и помочь ей. Поэтому собираюсь и спускаюсь на кухню. Вся семья в сборе, если так можно сказать. Отец читает газету, а мама крутится около него, расставляя еду.

Как только она замечает меня, ее взгляд сразу же падает на мою губу. Ее я не смогла замазать, да и не нужно было. Мама сразу же отводит взгляд, и я вижу, как ей стыдно, она не хочет замечать того, что творится, но прекрасно осознает, откуда это.

– Доброе утро, – хрипло говорю я, садясь за стол и привлекая внимание отца.

– Недоброе, Арина, – холодным тоном начинает отец. – Вчера ты нас очень подвела, не вернувшись обратно и уйдя в свою комнату!

Он почти откидывает свою газету и с гневом глядит на меня.

– Были причины… – не хочу все рассказывать отцу, тот не поверит, хотя нет, отец поверит, но скажет, что я все выдумала, Будет убеждать, что я все неправильно поняла.

– Какие могут быть причины?! – опять стучит кулаком по столу. – Это почетные гости! Будущие твои родственники! Как ты могла так неуважительно обойтись с ними!? Ты наплевала на нас.

И тут я не выдерживаю, во мне что-то ломается.

– Тогда я не хочу таких будущих родственников, которые делают так, – показываю ему свою раненную губу, оттягиваю свитер, обнажаю следы от пальцев того садиста. – Причиняют боль! Я не хочу так! И не говори, что это все сделала я сама. Он пошел за мной! Вы видели это! Но не остановили его! И сейчас ты смеешь обвинять меня в том, что я подвела вас!? Вы выдаете меня замуж за садиста!

Я уже кричу, слезы опять катятся по моему лицу, когда я вспоминаю весь пережитый ужас, произошедший вчера. Думаю, что мои родители не верят моим словам, не хотят защитить меня.

– Доченька… – мама ошарашенно смотрит на меня, прикладывая ладонь ко рту.

Отец молчит, только внимательно глядит на меня, его ноздри раздуваются, а руки сжимаются в кулаках.

– Я поговорю с Глебом! – произносит он твердо, а мне не нужна такая помощь. Глеб болен, разговоры не помогут, ему требуется лечение. – Он больше не сделает этого с тобой.

– Не нужны мне разговоры и обещания! Просто отмени свадьбу! Прошу! – я почти умоляю его, смотря в мужское лицо.

Мама тоже начинает всхлипывать, словно и ей больно.

– Нет, и это больше не обсуждается! – выдает отец без тени сомнения, глядя прямо в глаза.

И я понимаю, что все кончено. Уже точно точка невозврата. Я потеряла родителей, с этого момента в душе они умерли для меня навсегда.

С грохотом встаю, стул падает.

– Тогда у вас больше нет дочери… – говорю глухо, но взираю на них твердо. Это серьезное заявление, но мне нужно было так сказать.

Мама хватается за сердце, а отец хмурится.

Больше не смотрю на них, просто разворачиваюсь и ухожу. Больше не могу их видеть.

– Доченька… – слышу дрожащий голос мамы, она хочет подойти ко мне, но ее останавливает властный голос отца.

– Нет, не ходи к ней, успокоится, придет. Ей уже некуда бежать…

Он прав: мне некуда бежать, меня везде найдут, и от этого еще страшнее. Выхожу и глотаю прохладный воздух, не обращая ни на кого внимания, иду, куда глаза глядят. Обнимаю себя и реву навзрыд. От несправедливости и непонимания самых близких людей.

Я бьюсь об глухую стену. Наверное, уже следует перестать это делать и успокоиться. Принять то, что есть…

– Нет! Нет, Арина! – сама качаю головой, сильно-сильно, чтобы вытеснить подобные мысли. – Насилие — это не выход! Нельзя принимать это, привыкать.

Но что же делать дальше!? Опять почему-то вспоминаются холодные глаза Сафина. Он мне не поможет, мне больше никто не поможет…