Надя молча указывает мне на пассажирское сиденье.
Послушно забираюсь.
- Такое дело, - говорит, газуя, подруга. - Я думала такого вообще не бывает, Ань. Ну в Москве так точно. Инфоповод.
Мне вот совсем не нравятся её интонации и словосочетание "инфоповод моя дочь".
- Говори, пожалуйста, - ледяными пальцами сжимаю свою сумку.
Я вообще согласилась-то завести инстаграм после того, как Геннадий пригрозил, что перестанет со мной работать. Слишком скромная. А деньги были ужас как нужны.
И вообще сначала выкладывала ролики, где меня почти не было видно. Потом перекрасить, имидж сменила.
Господи как я ненавижу себя за решение открыться миру, как это назвал мой менеджер!
Гену, блин, ненавижу!
Ругаю себя мысленно.
Нехорошо. Всё-таки он на операции.
И при этом дочь потерял!
- Мужик какой-то короче…
- Ты её нашла? - вырывается.
- Не я. Приятели-журналисты. Ты только дыши.
Крепче сжимаю ремешок сумки. Еще немного и порвется, наверное.
- Надь, что с Никой? Она жива?
Кивает.
Мы вписывается в резкий поворот.
- Короче, на место аварии прибыл мужик какой-то, - проговаривает подруга, когда машина выравнивается.
- Что?
- Благотворителем назвался.
К горлу подступает паника и разом ярость. Я сейчас похожа на бешеную амазонку. Какой-то мужик взял моего ребёнка и увёз в неизвестном направлении!
Как это вообще могло произойти?!
- И кто им её отдал?! Что, если он маньяк?! Педофил?!
- Этот мужик известен в узких кругах. Говорят, меценат, - говорит Вера, ускоряясь. - По доброте типа душевной. Духовной. А вот теперь дыши.
И я забываю про гнев.
- Что с ней?
Машина ускоряется.
- Травмы. Не очень хорошие травмы.
- Надя!
Мы пролетаем светофор на красный.
- В общем, он не то чтобы Веронику забрал с собой, - продолжает тараторить подруга. - Просто сказал, куда ехать скорой. Пообещал помощь и сам поехал за ней. Я тебя туда отвезу. Скоро её уже увидишь…
Я инстинктивно вжимаю правую ступню в пол, так, если бы сама сейчас управляла автомобилем.
И понимаю, что большего подруга не может сказать. Она и так сделала максимально много.
Дёрнула знакомых, взяла машину у оператора, примчалась сюда.
Тем временем в голове крутятся вопросы: кто этот благотворитель? Зачем забрал Нику? Быть может, он сам в аварии и виноват?
Это было бы самой хорошей причиной.
Потому, что все, что происходит сегодня - из ряда вон.
Как в страшном сне.
Не бывает таких благотворителей!
Я ударяю кулаком по подлокотнику. Мотор под капотом как будто вторя мне, рычит.
Мы оказываемся на разметенной даже в такой час парковке.
Здесь чисто, ухожено и мигают разноцветные гирлянды.
Выскакиваю наружу, забыв шапку в фургоне.
Следом выходит Надя и протягивает мне сумку.
- Нас пустили, только когда услышали твоё имя, - намекает видимо на то, что в сумочке паспорт.
Так и есть.
Для того чтобы попасть в Москва-сити сегодня мне тоже требовалось удостоверение личности.
Задираю голову. Даже не думала, что в столице есть такие огромные частные медицинские центры. Выглядит лучше чем та больница, где оказался Гена.
С неба летит снег, как будто пытаясь сделать из меня сугроб, заморозить, припорошить. Как будто сама судьба обозлилась.
Сжимаю сумку покрасневшими пальцами.
Больничный корпус высится как исполин, вставший между мной и моим ребёнком.
Ну уж нет!
Бросаюсь вперёд.
Что бы там ни было. Я грудью на амбразуру. Я за свою Бусинку…
Я…
В голове почему-то вспыхивают первые сцены из роддома. Как страшно было взять её, такую хрупкую кроху на руки.
Первые улыбки моей дочери.
Первые бессонные ночи.
Первые мои сомнения: а права ли я была, что решилась растить её без отца?