- Зато не сажал на трон невесть кого, - не признала Виктора за родню прекрасная принцесса.

Уже успокоилась – прекратила метаться по заваленной битым хрусталем и рваными тряпками комнате. Присела у алого туалетного столика. Чудом уцелевшего. Ох уж эти Сезаринги. И кто тут илладэнцев в несдержанности упрекает, а?

- Эй, мою сестру не обижать! – лишь наполовину в шутку предупредил Диего. – Она ничего не узурпировала. Просто этот Виктор – ее первая любовь. Они вместе выросли. Что теперь – не выходить за него, раз к жениху еще и трон прилагается?

- Королева Эвитана – я! - черный взгляд вновь сверкнул закипающим гневом.

Правда, ломать тут почти уже нечего. А любимый столик Жанна уже явно пожалела.

- Согласись, ты – далековато. И вообще никому в целом Эвитане не известно, жива ли еще. Даже если бы Всеслав Словеонский всех известил – верить ему теперь, сама понимаешь… Кроме того, твоя сводная сестра Кармэн Ларнуа была в очереди на Золотой Трон раньше тебя. А Виктор – ее сын. Законный.

- Зато она сама – всего лишь бастард герцога Ральфа Тенмара. Это известно всем.

- Тогда почему так похожа на тебя? Или вы обе – бастарды от одного отца? Мамы-то точно разные…

- Диего! Я – принцесса. И не собираюсь склоняться перед подлым узурпатором.

- Уже почти пятнадцать лет – Диего, - он легко увернулся от брошенной мягкой подушечки. Последней. И всё равно швыряли не прицельно. Не как снежки. - Если вспомнить всю эту древнюю муть, что мы нарыли в библиотеке, тебе нельзя на трон вперед старшей сестры, и всё. Так что вопрос с узурпацией еще… под вопросом.

Нарыли не только в библиотеке, и не только в этой. Здесь ведь не первая тюрьма Диего с умными книгами под рукой. В том числе, про всякие полезные древности.

Но такого вслух лучше не произносить. Вдруг их и здесь подслушивают? Зачем подставлять такого замечательного друга Руноса? И тоже полезного, вдобавок.

Должен же рядом быть хоть один честный взрослый, кому можно верить. И не так прочно запертый, как Жанна.

К умному, проницательному Руносу даже князь Всеслав прислушивается. Чуть-чуть. Иногда, под настроение.

- Эй, великая королева, у меня предложение! Тащи с собой своих суровых северных куриц – и во двор. В снежки научу играть!

- Чего? – недобро прищурилась Жанна. – Я – законная королева Эвитана, - надменно вскинула она чернокудрую голову. – И всю жизнь прожила в его столице – Лютене.

И рассмеялась:

- А Лютенский дворец – гораздо севернее Илладэна. И это я научу играть в снежки всех зарвавшихся южных мальчишек. А вот северные курицы – действительно суровы.

2

- У меня нет выбора, Октавиан, - ровным голосом изрек Всеслав Словеонский. – Ваш отец не принял к сведению ни мои угрозы казнить вас, ни отправить к нему по частям.

- Благодарю, что не начали отправлять по частям еще прежде казни. – У юного Октавиана даже взгляд не дрогнул. Так же, как когда-то – при похабном дворе озверевшего недоумка Карла. – Или благодарность пока преждевременна?

- Не преждевременна. Я слишком хорошо знаю вашего отца. Если вы не дороги ему таким, как есть, вряд ли станете дороже калекой.

Октавиан вновь не содрогнулся. В отличие от самого Руноса. Почему циничные, хладнокровные политики всегда пугают больше, чем какая-нибудь злобная пьянь, вроде розового принца Гуго? Потому что таким же расчетливым интриганом был правящий отец Алессандро Мэндского? Еще прежде, чем стал кровавым палачом.

- Вы отлично знали графа Валериана Мальзери и до этого разговора. Знали раньше, чем выслали письмо с подобными угрозами. Знали, что он ими просто подотрется. - Все-таки парень сорвался. Хоть и всё тем же хладнокровным тоном. И с ледяной маской вместо намертво застывшего лица. – Так зачем вам вообще понадобилась эта комедия? Для развлечения? Вам стало скучно, князь? Или понадобился повод?