Манда Иванна с двумя высшими...

Эх! Плюнуть бы на тупые стереотипы и взять на должность секретаря парня! Нормального ровного парня, желательно, в армии отслужившего. Такого, чтоб без истерик, слёз, обид, никчёмной рефлексии и прочих пмс... Но ведь сразу же пидо*@#м окрестят!

– Запускай, – выдохнул Слава и снова откинулся на спинку.

И кого там чёрт принёс?

Чёрт принёс сочную смуглянку в кипенно-белой блузке, узкой алой юбке и красных туфлях. Смоляные волосы были забраны в пучок, в ушах плясали гранатовые серьги, а в глазах – бесенята.

Ушла секунда, чтобы распознать в незнакомке Морену. И в течение этой бесконечно долгой секунды Вячеслав увидел слишком много. Он заметил, что верхняя пуговица белоснежной блузы опасно расстёгнута, а юбка обтягивает аппетитный зад плотно, как перчатка руку.

"Интересно, на ней колготки, или всё-таки чулки?" – подумал он и тут же, от греха подальше, напустил на себя строгий вид.

– Что ещё ты купила?

– Всё, что заказывал. – Барменша без приглашения уселась на присутственный стул и закинула ногу на ногу. Грациозно, естественно и невероятно сексуально.

Нестеренко сглотнул, а она улыбнулась.

Неужели запеленговала неуместную эмоцию, мелькнувшую на его лице?

– Ничего не забыла?

– Нет. – Снова улыбка. – Вот чек.

Вячеслава передёрнуло.

Эко она извратила его вопрос!

О предоставлении чеков они речь не вели – мерзко это и как-то неправильно совсем. Но, похоже, псевдомексиканка решила, что обязана отчитываться о каждой потраченной копейке. Чек приволокла...

Хорошо хоть не товарный!

– Чỳдно. – Нестеренко сжал чек в кулаке и бросил в корзину для бумаг.

– Хей! – Морена округлила раскосые глаза. – А если вдруг что-то не подойдёт? Я же вернуть не смогу!

– Если что-то не подойдёт, – Слава поднялся и потянулся, хрустнув костями, – купим новое. А теперь поехали, прокатимся.

***

Она беспрестанно бубнила что-то себе под нос. Бубнила и бубнила. А иной раз зажмуривалась и принималась мычать.

– Чего ты бормочешь? – Не выдержал Слава.

Они мариновались в пробке уже четверть часа: увы, но даже самый крутой гелик летать не способен.

Барменша не среагировала. Глаза её смотрели в пустоту, а губы шевелились.

– Чего бормочешь, говорю?

Морена вздрогнула и выдернула наушник.

– А?

– Гранату на! – Нестеренко сморщился: внедорожник преодолел пару ярдов и снова встал. Опять, похоже, надолго. Чёртовы пробки! – Бормочешь чего?

– А-а-а, – протянула брюнетка и продемонстрировала фирменную улыбку во всей зубоскальной красе. – Песню учу. Мы с Никитоном хотим её послезавтра забацать, вот и зубрю текст.

– А ну-ка, – скомандовал Слава, и Морена, выдернув наушники, подключила гаджет к ауксу.

Музыка заполнила салон полутонами: аппаратура в гелике совсем не то, что в Мандаринке.

Нежный голос, мелодия, цепляющая душу, непонятные слова...

Хорошо хоть, певицу удалось угадать сразу. Нестеренко не сомневался, что слышит Джей Ло [1].

– Ну как? – Барменша глянула так, словно её действительно интересовало его мнение.

– Ничего, – кивнул Слава, урывая возможность продвинуться вперёд ещё на полтора метра. – А о чём поет?

– О любви, – вздохнула Морена и, уютно устроившись на сиденье, смежила веки. – О чём же ещё можно так петь? [2].

Действительно, о чём?

Вячеслав ухмыльнулся. После светофора пробка постепенно рассосалась, и внедорожник вырвался из плена. Это было весьма кстати: есть хотелось нереально. Да и дела обсудить не помешало бы.

В зеркале заднего вида мелькнула серебристо-серая Королла. Таких тойот в Москве – хоть жопой жуй, однако почему-то именно эта показалась смутно знакомой.