- Скажи, а твоя невеста… она не передумала?

Если бы она могла сказать что-то более нелепое… более неподходящее… Но нет. Более нелепого  и неподходящего вопроса после его практически исповеди было придумать невозможно. Вот и Фёдор уставился на нее с изумлением. Но, впрочем, и только. Ни раздражения, ни негодования в его взгляде не было.

- Нет, если ты о том, чтобы вернуться ко мне,  - спокойно ответил он и принялся с аппетитом доедать остатки чизкейка.  – Более того, у нее уже новый роман.

- О, господи, как? С кем?!

- С мужчиной, представь себе, - хмыкнул Фёдор. -  Его зовут Массимо Кьезе. Вообще, знаешь, не сочти это за сексизм, но я подозревал, что Джесс не слишком умна. И она только подтвердила мои подозрения.

Лола вдруг осознала, что ее идиотский вопрос был, на самом деле, очень правильным. Они без неловкости вышли из разговора на трудную и болезненную тему. А, кроме того, Лола теперь знает, что со стороны его бывшей невесты опасаться нечего. Так. А вот это неправильные мысли! И, чтобы избавиться от них, она задала следующий вопрос.

- Почему?

- Потому что он тенор.

Тут Лола не выдержала и рассмеялась. Он не улыбнулся в ответ, но, по крайней мере, и мрачным не выглядел. Хотя разговор крутился в последние минут пятнадцать вокруг не самых радужных событий в его жизни.

- Извини,  - Лола вынуждена была воспользоваться салфеткой, чтобы промокнуть уголки глаз. – Это у вас цеховое предубеждение – басы против теноров?

- Да будет тебе известно, - Фёдор положил ложечку на опустевшую тарелку, - что когда тенор берет высокие ноты, у него от гипоксии  в мозгу умирает какое-то количество нервных клеток. Какое – точно не известно. Мне кажется, что у некоторых теноров со временем в голове остается некий прожиточный минимум нервных клеток – зато все как на подбор здоровые, прошедшие естественный отбор. Именно поэтому все тенора – очень жизнерадостные и не очень умные люди. И именно поэтому я – бас.

Теперь ее черед смотреть на него с изумлением.  Это шутка?  Он это только что придумал?

- Признайся, ты просто ревнуешь к тому, что у теноров гораздо большая популярность! – блеснула Лола познаниями, полученными несколько месяцев назад за столиком буфета в «Ла Скала». – Басам  такое и не светит!

И тут наконец на его лице снова появилась улыбка. Та самая, добродушная и немного снисходительная. Дягилевская.

- Это же утверждение  - относительно высоких нот - справедливо не только для теноров, но и для трубачей, - тем не менее продолжил менторским тоном уничижать соперников Дягилев. – Трубачи еще большие дураки, чем тенора. Так что Джесс еще не самый плохой выбор сделала.

Все, Лола прекратила сдерживаться и залилась звонким смехом. Неисправим! Неисправимый, самовлюбленный и очень талантливый. Невероятный. Невероятно-неисправимый между тем сделал знак официанту и попросил счет. А затем  продолжил свою  возмутительную лекцию.

- Но что еще сущая правда про теноров – так это то, что они любимцы мечтательных натур. И поэтому у них самые безумные поклонницы.

- Вот это – точно зависть! – не постеснялась нацелить на собеседника указательный палец Лола.

Он не стал опровергать. Дягилев вошел во вкус и теперь с видимым удовольствием читал Лоле лекцию про теноров.

- История еще помнит  противостояние между лемешистками и козловитянками. Принципиальное и непримиримое! - Фёдор для убедительности тоже поднял указательный палец, а затем полез за портмоне - им принесли счет.

- Это же… - Лола морщила лоб, пока Фёдор расставался со своими кровными. – Это же…