Я попыталась распустить шнуровку на спине, но из-за полноты не смогла дотянуться до завязок. Что ж, лечь в постель мне, похоже, сегодня не светило. В тесном корсете и с жестким кринолином подобный трюк смерти подобен. Я прошлась по комнате и присела у открытого окна. С другой стороны, спать совсем не хотелось. Выспалась в карете, пока ехала сюда.

Я полюбовалась на луну, звезды, темный парк, совершенно не освещенный в этой части королевских угодий, и вздохнула. Чем бы занять себя до утра, если уж прилечь не удается?

Живот, будто в ответ на мои мысли, жалобно заурчал. К сожалению, невест ни на балу, ни после никто не додумался покормить, а тело Лауры, в отличие от худосочных красавиц, не привыкло к голоду. И желудок начал мне об этом деликатно напоминать. Что ж, вот и занятие нашлось. Прогуляюсь по дворцу. Голод – чем не причина выйти из комнаты?

Я прислушалась к тишине за дверью. Участницы отбора точно разошлись по своим комнатам? Кажется, никого. Чуть приоткрыла и глянула в щелку. Быстро девицы угомонились. Хотя, чему удивляться – как только секретарь покинул нас, качать права оказалось бессмысленно.

Стараясь не скрипнуть дверью, я осторожно выбралась в коридор. Лишь треск свечей в канделябрах нарушал сонную тишину. Хорошо ли я запомнила дорогу к центральному холлу? Не уверена. Хотя мне не выход требовался, а кухня. Тогда… пойду на запахи.

Свернув в один из многочисленных переходов, я ощутила тонкий ручеек ванильного аромата. Следуя за ним, я все сильнее укреплялась в своей вере, что выбрала правильное направление. Что еще может так же божественно пахнуть, как сладкие сдобные булочки с сахарной посыпкой?

Наконец за очередным поворотом обнаружились громадные двери высотой в два этажа. Это от них шел насыщенный дух выпечки и сладостей, будто они, как в сказке, были сделаны из пряников. Я даже поскребла ногтем по дверному полотну, чтобы убедиться в обратном. Нет, как и положено, из дерева.

К моему несказанному удивлению, громадные створки легко открылись, стоило их коснуться. И они на самом деле вели в кухню.

Я застыла на пороге громадного зала, кутающегося в полумрак. Слуги закончили на сегодня работу и, погасив все огни, ушли до утра. Единственным освещением в кухне остались тлеющие угли в громадном очаге да лунный свет, льющийся из множества окон на плиточный пол.

Я немного посомневалась, стоит ли вернуться в коридор и взять массивный канделябр. Но в итоге решила, что и так найду все, что мне нужно, и двинулась вдоль длинных кухонных столов.

Кухарка в матушкином доме для меня всегда оставляла на ночь небольшой перекус на самом видном месте, прикрыв тонкой салфеткой. Неужели во дворце не позаботились о неожиданно проголодавшихся обитателях?

Проверив каждый стол и не найдя ни крошки на убранных и вычищенных поверхностях, я дошла до очага. Над ним на полке выстроились в ряд глиняные горшки. Я засунула нос в каждый. Пусто. Что за невезение!

Прикидывая, куда прислуга могла спрятать еду, я принялась крутиться и притоптывать ногой. И тут услышала шорох. Он доносился из темного угла за очагом.

Мышей я с детства не переносила. Ни дома, ни в академии они не водились, но приходилось несколько раз сталкиваться с серыми оккупантами, когда ездили с отцом к фермерам заключать договора на поставку продуктов в поместье. И впечатления, признаться, остались не самые приятные. Особенно после того, как отец отчитал меня за несдержанность и страх перед грызунами. Мне хватило одной-единственной выволочки, чтобы с тех пор больше не кричать при виде мышей, а хватать что потяжелее и бросать.