Я каждый день его навещаю и зачастую не одна. А с Иннокентием Игнатовичем. Он настолько боится за состояние Арсеньева, что начал принимать успокоительные. Мужчина уже в возрасте, поэтому подобные изменения в нашей клинике для него огромный стресс. Ранее нам доводилось оперировать людей из «простых». Зачастую нашими пациентами становились пенсионеры. Иногда экстренно попадала и молодежь, ну или относительная молодежь. Человек же такой величины, как Арсеньев, в стенах нашей больницы не был ни разу. Не то что оперировался.

- Веришь, нет ли, а я уже со снотворным только засыпаю, - пожаловался мне главврач. – Жене рассказал обо всем. Так теперь и она на успокоительных сидит.

- Могу вас и вашу жену порадовать, - слегка с улыбкой пытаюсь его успокоить. – Арсеньева можно забирать в отделение.

- Ты так думаешь?

- Да. Речь пока не вернулась к нему, но судя по динамике, дело нескольких дней.

Рома пытался говорить. И даже издавал какие-то звуки, когда я задавала ему вопросы. Он мог покачать головой в знак согласия или отрицания. В целом, с должным уходом Ромка поправится быстро. Вот только, кто ему этот уход обеспечит? В нашем отделении этого нет. Не потому что мы плохо работаем, а потому что на все отделение всего одна медсестра. Конечно, она ухаживает за больными после операции. Но в случае с Ромой процесс может затянуться. Если только медсестра сама интерес не проявит.

В нашем отделении одна только Зина – женщина «в возрасте». Остальные две медсестры молоденькие. И они уж точно не откажутся проводить рядом с Ромой больше времени. Интересно, а Рома заинтересуется подобным проявлением внимания в его сторону? Будет ли он рассматривать наших девочек, как когда-то моих сокурсниц. С интересом и явным заигрыванием. Что-то мне не по себе от этих мыслей. Вроде и ничего такого в этом нет. Я же не жена ему, не могу запретить. А с другой стороны, вспоминается его общение с девушками ранее. Тогда меня это не просто беспокоило, а даже обижало немного.

Иннокентий Игнатович дает «добро» на перевод Ромы. Я с радостной новостью иду в реанимацию.

- Рома, - я уже говорю чуть громче, потому как мой голос не вызывает у него головных болей. – Хорошие новости. Ты отправляешься наверх!

При этом я активно жестикулирую руками и поднимаю палец, указывая в потолок.

Лицо Ромы поменялось. Из спокойного и умиротворенного оно стало беспокойным и возбужденным. Арсеньев смотрит на меня и сдвигает брови к переносице.

До меня не сразу доходит абсурд сказанного.

- Ой, нет! Ты что?! – если бы это был какой-то незнакомый пациент, я бы сквозь землю провалилась и еще очень долго извинялась. Но это Рома. С ним можно быть немного спокойнее. Хотя я и чувствую вину за сказанное. Напугала чемпиона. – Я имею в виду свое отделение хирургии. Оно находится на четвертом этаже. А ты сейчас на первом. Так что тебя сейчас подготовят, и ко мне привезут. Продолжим лечение там. А главное, активное твое восстановление до удовлетворительного состояния.

Улыбаюсь Арсеньеву, не снимая маски. Глажу его аккуратно по голове, практически не дотрагиваясь. Только по тому, что это Рома, допускаю подобные вольности.

- Помни, что тебе нельзя делать резких движений. Ни головой, ни конечностями. Одним словом, будь аккуратнее.

Напоследок подмигиваю ему и убегаю в свое отделение. Нужно сообщить Зине, что самому чемпиону потребовалось место. Вот только непонятно: надолго ли.

Я, пребывая в хорошем расположении духа, была уверена, что родители Ромы заберут его в более лучшие условия. Неважно, бюджетная клиника это будет или частная. Ко второму варианту я склоняюсь больше всего. Все-таки Роме в скором времени потребуется качественное оборудование для физического восстановления, улучшения подвижности конечностей.