— Бог с ним, Рита! Там всё купишь. Есть же в Аргентине магазины?

— Есть, конечно.

Перевожу звонок на видеосвязь и вместе с подругой начинаю заново складывать вещи. И пока запихиваю их в чемодан, Ками штудирует информацию о Буэнос-Айресе в интернете, выдавая полезные рекомендации.

— Там сейчас зима по календарю, ты знала?

— Ну да, там всё вверх тормашками. — Впервые за день мне удается улыбнуться. — Но, вроде, не холодная, а примерно такая, как в Барселоне. Да и вообще, наше лето заканчивается, а там только начинается.

— Вот, видишь, не всё так плохо! Ещё одни летние каникулы за год никому не навредили.

Кое-как закончив с чемоданом, минут десять слёзно прощаемся, обещая друг другу оставаться на связи, обязательно созваниваясь каждый вечер.

— Рита! — Тяжёлый голос отца перемежается со стуком в мою дверь. — Опоздаем!

Он не заходит и больше не говорит мне ни слова. Уверена, отец чувствует за собой вину. А я всё сильнее сомневаюсь, что поступаю правильно, забирая часть её на себя.

— Расскажи мне про деда, — прошу, пока отцовский лимузин плавно выезжает со двора.

Отец пристально смотрит в окно, будто впервые видит территорию собственного дома.

— Пап… — зову его, но чувство вины явно перевешивает, и отец ограничивается кивком, давая понять, что слышит.

— Сколько вы не общались? — не оставляю попыток расшевелить его.

— Двадцать лет. — Голос сухой, мрачный.

— А почему?

— Рита, он сам тебе всё расскажет, если сочтёт нужным. Вот, возьми. — Отец протягивает мне документы и пару кредитных карт, явно не желая продолжать разговор. — Здесь хватит на всё, дочка.

— Дедушка знает, что я прилечу? — не отступаю.

Замечаю, что отцу крайне неприятно вспоминать о прошлом, но я хочу знать всё о человеке, с которым буду вынуждена прожить целый год.

— Да, дочка. Он встретит тебя в аэропорту. Надеюсь, больше вопросов нет? — В его голосе сквозит раздражение.

— Какой он, мой дед? — вновь игнорирую папино негодование.

— Самый лучший, — шепчет отец, а потом всё же решается взглянуть на меня. — Я сожалею, что наши с ним пути разошлись. Надеюсь, Анхель Сото станет тебе настоящим другом. Только, Рита, не повторяй моих ошибок: никогда ему не ври. Он не умеет прощать!

***

Сухое прощание с отцом. Утомительный двенадцатичасовой перелёт, и вот, наконец, шасси огромного «Боинга» касаются земли. Аэропорт Буэнос-Айреса встречает меня безликими толпами пассажиров, длинными очередями на паспортном контроле, шумом и суетой.

Получив багаж, медленно плетусь к выходу, выискивая глазами кого-то похожего на моего отца, но всё тщетно. Раз за разом вчитываюсь в имена на белоснежных листочках, коими размахивают встречающие, вот только моего среди прочих нет. Верчу головой по сторонам, чувствуя, как паника медленно, но верно, вытесняет здравый смысл.

«А вдруг обо мне забыли? Что делать, если никто меня не встретит?»

Мне всего шестнадцать, а значит, я даже не могу сама купить билет на обратный рейс, чтобы вернуться домой. Испуганная, растерянная, я достаю мобильный, в надежде, что отец во всём разберётся. Но как назло мой оператор сотовой связи отказывается работать на другом конце земного шара.

Глупые слёзы. По любому поводу они тут же находят выход, показывая всем и каждому, какая я жалкая и беспомощная. Ненавижу их! Но сейчас ещё больше я ненавижу отца, по вине которого стою здесь совершенно одна, никому не нужная, всеми позабытая.

С чемоданом в руках стою возле раздвижных дверей, ведущих к выходу на улицу. Там, снаружи, кромешная тьма. Неудивительно: в Аргентине второй час ночи. Робкие фонари, отбрасывающие свет на землю, лишь создают иллюзию безопасности и комфорта. Стоит посмотреть чуть дальше, туда, где исчезают красные огоньки фар отъезжающих автомобилей, как мне становится не по себе.