Осматриваюсь. Помимо дождливой серости и грязи впереди нас ждёт высоченная стена реликтового леса. Сколько ему? Двести, триста, четыреста лет? Не знаю, но стоит представить, что именно через него нам предстоит добираться до озера, как хочется всё бросить и вернуться домой.

— Рита, пойдём! — Шурша дождевиком, Мика подходит ближе и, схватив меня за руку, тащит к узкой тропинке, по которой уже несколько минут назад убежал Тео.

— В чём кайф подобного отдыха? — спрашиваю и торможу, не испытывая ни малейшего желания пробираться сквозь заросли вековых деревьев.

Я уже вся продрогла, да и настроение под горку катится вниз.

— Неужели тебе здесь не нравится?

Опять эта обезоруживающая улыбка! Сквозь капельки дождя, проворно налипшие на линзы, Мика восторженно оглядывается. Она не притворяется, ей действительно здесь хорошо.

— Ты напоминаешь мне Дани.

…И тот сумасшедший день, по которому я скучаю. Но об этом молчу.

— Почему?

— Он так же смотрит на мир.

— Неудивительно! Это он сейчас с братом работает. А так, Дани мечтал стать фотографом. Наверно, поэтому видит мир в иных красках.

— А ты?

— Что я?

— Как ты умудряешься во всём видеть только хорошее?

— А зачем запоминать плохое, Рита?

— Запоминать можно и хорошее, но лучше смотреть на мир, сняв розовые очки.

— У меня коричневые! — Она опять смеётся, совершенно не понимая намёков. — И если я их сниму, то вообще ничего не увижу.

— Тогда ты счастливая!

— В каком смысле?

— Видеть или нет — решаешь сама! — пытаюсь пошутить, но выходит не очень. Солнечная улыбка Микэлы моментально растворяется в дождливой серости, а на душе тут же становится слякотно.

— Пойдём, Рита! — выдыхает сестра, и мне ничего не остаётся, как следовать за ней.

— Этот дом, куда мы идём, — пытаюсь вернуть былое настроение беседе, —Там Вик живёт?

— Нет, конечно. — Не оборачиваясь, Мика подходит к лесу. — Летом его арендуют туристы, там великолепный вид на озеро. Ну, ты и сама скоро сможешь оценить. А в несезон отец Вика разрешает нам там собираться.

И пока я смотрю под ноги, чтобы окончательно не увязнуть в грязи, Мика внезапно останавливается, вынуждая и меня затормозить, и я упираюсь носом в её спину.

— Вик! — кричит она, словно увидела Санту с оленями, и давай махать руками.

Выглядываю из-за её плеча и замечаю далеко не волшебника, а скорее, облачённого во всё чёрное мрачного колдуна, широким шагом приближающегося к нам.

— Почему ты не сказала, что приедете раньше? Если бы не Тео, я и вовсе не встретил бы тебя! — возмущается Сальваторе, подходя ближе, а потом хватает Мику в охапку и, зажмурившись от удовольствия, шепчет: — Привет, милая! Как доехали?

— Привет! — Сестрёнка тает в руках Вика, а меня начинает подташнивать от его лицемерия.

— Анхель решил не оставаться? — Он ослабляет объятия, но Мику не выпускает, настороженно скользя взглядом по её лицу.

— Доверяет тебе! — смеётся она, пока Вик смахивает с её очков капли дождя.
Хочу крикнуть: «Зря! Нашел кому доверять!», но вспоминаю, что обещала деду не лезть в их отношения, а потому молчу, всё так же стоя за спиной Мики.

— Отлично выглядишь, милая! — Вик замечает, какими соблазнительно сочными стали губы его девушки и как загадочно искрятся её аккуратно подведенные глазки, но вместо закономерного восхищения в его голосе и выражении лица сквозит раздражение. И если Мика, в силу своей привычки не выискивать плохого, ничего не чувствует, то меня реакция Сальваторе искренне настораживает.

— Мог бы и поцеловать свою девушку! Или не умеешь? — негодую. Жалость к Мике заставляет забыть о данном деду слове: она так старалась для Сальваторе, а что в ответ?