— Вот мы и встретились, куколка! — обманчиво ласковым голосом тянет Сальваторе, а затем небрежно толкает меня вперёд, в эпицентр черноты, и закрывает на ключ дверь.

Учебники с грохотом валятся из рук, пока сама я приземляюсь на холодный пол. Быстро вскакиваю и иду на пропитанный злобой голос, но практически сразу же носом упираюсь в закрытую дверь.

— Какого чёрта?! — ору навзрыд, не понимая, что происходит. — Немедленно открой! Выпусти меня!

— Шуми сколько влезет, но, кроме крыс, притаившихся в темных углах подвала, тебя никто не услышит!

— Будь ты проклят, Сальваторе! — Кулаки горят от бессмысленных ударов в дверь, а желудок сводит от ужаса.

— Даю тебе сутки, чтобы поумнеть! — веселится снаружи мерзавец. — Надеюсь, ты хорошо запомнишь урок!

А дальше —тишина и пожирающая своим зловонием тьма.

8. Глава 7. Вик

— Толедо, ты здесь? — Барабаню по холодному металлу ворот автомастерской, а затем боком пытаюсь открыть ржавую дверь, дабы не запачкать её собственной кровью. Скрежет накаляет и без того издёрганные за день нервы. Я устал, вымотан, словно меня избили.

— Толедо! — ору ещё громче; от моего крика хлипкие стены мастерской сотрясаются, и я, обессилев, приземляюсь на гору покрышек в углу. — Где ты там, брат? Ты мне нужен!

Чувствуя жжение в ободранных ладонях, бросаю на них беглый взгляд, а затем сплёвываю скопившуюся во рту кровь.

— Какого чёрта, Вик?! — вместо приветствия обрушивает на меня свой гнев Дани. — Мика же просила тебя не драться!

— Мика! Мика! — Если бы только Толедо знал: я уже сто раз пожалел, что ввязался в эту аферу. — Мики здесь нет, брат!

— Да какая разница?! Ты ей обещал!

— Обещал, — соглашаюсь с другом: он прав, чёрт возьми! — Но что поделать, если Санчес так и не научился проигрывать?

— Скорее ты, Вик, не научился молчать! — выплёвывает Дани и достаёт с полки над моей головой импровизированную аптечку. — Что на этот раз?

— Ничего нового, — шиплю, когда ободранную кожу обжигает спиртовая салфетка.

— Вик!

— Говорю же, ничего нового! Да полегче, брат! — Смахиваю руку Дани, когда жжение становится нестерпимым.

— У тебя бровь рассечена. — Толедо не обращает на меня внимания и вновь начинает обрабатывать ссадины. — Да и нос. Зубы хоть на месте?

— Вроде, да.

— Кого на этот раз увёз урод?

— Кьяру.

— Кьяру? Не помню её.

— Девчонка Хуго. Идиот будто первый день в команде! Да не важно!

— Не важно? — Дани бросает мне под ноги очередную салфетку в алых разводах. — Ты серьёзно?

— Мы успели, Дани! Успели! Парни Санчеса её не тронули. Всё нормально!

— А если бы не успели? — В мастерской повисает молчание.

— Брат, я каждого предупредил: ни по разу! Если кто-то считает, что это шутки, то что могу я?

Из сезона в сезон повторяется одно и то же: парни из Эскеля перед финалом увозят из города чью-нибудь подругу и обещают отпустить ту, если мы сольём игру. А если нет…

— Санчес не умеет играть честно, а его фишка с подругами игроков не нова! — констатирует Дани, как и я, не понимая, почему Хуго не спрятал свою девчонку.

— У придурка фантазии в башке абсолютный ноль! Одно и то же каждый год!

— Погоди, но Хуго — запасной! Какой толк было выводить его из игры?

— Думаю, изначально Санчес метил в меня. В школе только и разговоров...— Хочу сказать, что новенькая, за которую просил Анхель, вызывает слишком много вопросов у окружающих: ещё никому я не спускал такого поведения, как этой малышке, да и только глухой не слышал, как я заявил, что она моя! И не будь она сестрой Мики, я бы сам с радостью отдал эту куколку с характером самого дьявола в руки Санчесу. Но Дани всё трактует по-своему, а спорить с ним желания нет.