— Я тоже, — заявляет Дани, чем немало удивляет меня. — Что ты так смотришь, Рита? Да, мне тоже свойственно чего-то опасаться! Я уже думал, что не найду тебя.

— Спасибо, что не бросил, — еле заметно киваю и вновь упираюсь взглядом в окно: я не хочу, чтобы Дани видел мои слёзы.

У меня ничего не осталось: ни дома, ни семьи, ни денег. Даже нормальной одежды, и той у меня больше нет. Маленький город, промозглый и серый, на другом конце земного шара — это всё, что теперь мне остаётся. Из милой и изнеженной принцессы, папиной дочки и завидной красотки я вмиг превратилась в продрогшую замарашку, которая даже чашку какао не в состоянии купить себе сама.

— Расскажешь? — участливо просит Дани, но мне в очередной раз не хватает смелости.

Мы согреваемся в тишине, под лёгкие звуки едва различимых мелодий за стойкой бариста, делая небольшие глоточки, думая каждый о своём.

Дани нашёл меня спустя час моих бесцельных скитаний по улицам Эскеля. Я умудрилась не только убежать, но ещё и заблудиться. В велюровом свитшоте и перламутровых балетках я, как дурочка, слонялась по городу, в надежде вновь выйти к торговому центру, но вместо этого ушла в совершенно другом направлении. Поначалу мне просто было стыдно, но постепенно, отодвигая на задний план холод, голову начинали посещать зловещие мысли: а что, если меня не найдут?

Дани нашёл. Почти силой затащил в тёплую и уютную кофейню и спустя несколько минут поставил перед носом горячий шоколад.

— Мика просила вернуть тебя к семи, уже половина восьмого, — первым нарушает он уютную тишину. — Пора возвращаться.

На плечах у меня его куртка, на голове — шлем. Я вновь с силой держусь за парня, пока тот на нехилой скорости рассекает студёный воздух. Но сейчас я жадно цепляюсь за Дани не от страха: мне просто нужен кто-то рядом, пусть даже это будет он — обычный механик на старом байке…

В Тревелин мы возвращаемся, когда уже темно. Не знаю, который час. В окнах дедушкиного дома горит свет, а сам Анхель стоит у порога и сердито наблюдает, как я спрыгиваю с мотоцикла.

— Погоди! — Дани хватает меня за руку, когда я, вернув ему шлем и куртку, пытаюсь уйти. — С днём рождения!

Он глуповато ухмыляется, а затем достаёт из кармана джинсов что-то маленькое, завёрнутое в обыкновенный пакет, что бесплатно дают в супермаркетах.

— Улыбайся, Рита! Тебе идёт! — бормочет Дани и вкладывает свёрток в мою ладонь.

— Что это?

— Посмотришь дома. И не забывай: завтра в шесть я жду тебя в мастерской!

Но ответить я не успеваю. Голос Анхеля разливается позади могучей лавиной:

— Рита, где тебя черти носят?! В дом иди!

Внутри тут же разгорается желание сделать всё наоборот: сейчас я ненавижу весь мир, а деда и отца — больше всех.

— Иди, — шепчет Дани и щёлкает меня по носу, как нашкодившего котёнка. — Не спорь с дедушкой.

— Дани, а ты задержись! — не унимается Анхель. — Я тебе что говорил про твой драндулет, забыл? Чтобы духу его рядом с моими внуками не было!

— Побегай, — подталкивает Дани, а сам как ни в чём не бывало смотрит на старика. — Добрый вечер, Анхель!

— Добрый, Дани? Кому как! Мало я тебя от Тео отваживал, так ты за Риту взялся?! Видимо, пока не покалечишь кого-нибудь на своей развалюхе, не угомонишься?

О чём они спорят дальше, я не слушаю. Ёжась от вечернего холода, спешу в дом. Внутри тепло и пахнет печёными яблоками, вкусно и так по-домашнему. Издалека, со стороны кухни, доносится смех, наверно, Мики или Тео, а ещё мягкие приветливые голоса, скорее всего, их родителей. Сердце сжимается от невыносимой боли: я вновь завидую чужому счастью, впервые понимая, как много значит в жизни любого человека семья и как печально её однажды лишиться.