- Между леди Шер и Фиордес давно шла вражда. У одной получилось вернуть себе короля и не раз, а у другой нет. Небесные чертоги, примите душу покойницы, - Велица поцеловала пальцы собранных в ковш ладоней.

- Почему король такой?

- Какой? – Велица шмыгнула носом. Дракониха никак не могла поверить, что ревность заставила леди Шер пойти на убийство.

- Заставляет страдать. Меня, королеву, леди Шер…

- Наверное, он просто не замечает, что вам плохо, - Фурдик постучал ногой о ногу. Мороз крепчал. - Вы же улыбаетесь, прихорашиваетесь для него.

- Бессердечный, - буркнула Велица.

- Совсем недавно ты говорила о грудном молоке, с которым наш Таллен всосал сострадание… - Вокан обнял дракониху.

- Не всосалось, - откликнулся Фурдик, поворачиваясь к нам.

- Что будет с леди Шер? Ее осудят? Сошлют на каторгу?

- Король не позволит, чтобы леди Шер судили, - за всех ответил Фурдик. - Она слишком долго была рядом с ним. Зачем обнародовать то, что должно быть скрыто?

- Боюсь, наша Казуля уже не вернется, - дракониха шумно высморкалась в платок. – Она ненавидела это деревенское имя, поэтому просила называть себя не иначе, как леди Шер.

- Ее убьют?!

- Если бы король хотел, леди Шер сгинула бы как Зуйка. Тихо. Без шума. И коней никуда не надо было бы гонять, - Вокан стряс с бороды снежинки.

Мое воображение тут же нарисовало, как леди Шер, беспрестанно оглядываясь, в страхе бежит от короля, а он следует за ней неотвратимо. И вот уже жар опаляет ее лицо, и идти больше некуда...

- Нам лучше не знать. И не болтать, если сами не хотим оказаться в опале, - ворота закрылись, и Велица, беспрестанно вздыхая, пошла в дом. А я осталась стоять на морозе. Как же просто король вершит судьбы! Без суда, без возможности оправдаться! Достаточно попасть к нему в немилость, и ты перестанешь существовать.

Я не верила, что леди Шер убьют. Скорее всего ее закроют в каком-нибудь монастыре, где обяжут хранить молчание. Она сама рассказывала, как король избавляется от своих любовниц.

Так я получила еще один наглядный урок: у короля нет снисхождения даже к тем, кого он когда-то любил.

***

Через двор опять с тяжелыми ведрами спешил Палек. На этот раз я не стала его окликать, тихо пошла следом.

Бесполезно запоминать дорогу и считать повороты, если ты за кем-то следишь. Внимание должно быть сосредоточено на чем-то одном.

Палек вывел меня в просторную пещеру - один из коротких рукавов действительно оканчивался морем. Оно рокотало, но его брызги не долетали до той ямы, куда мальчишка вываливал содержимое обоих ведер. Я принюхалась. Воздух был холодным, но гнилью совсем не пахло. Присутствовал какой-то незнакомый аромат, но определить, что это, не удавалось. Так может пахнуть какая-нибудь дикая, несовместимая смесь, например, огня и воды. 

Палек не стал задерживаться и, как только ведра опустели, стремглав бросился назад. Он непременно столкнулся бы со мной, если бы я не вжалась в нишу.

- Ой! – пискнула я, падая спиной назад. Топот мальчишки уже стих, и я поторопилась подняться, на ходу отряхивая одежду от каменных крошек. Нельзя упустить Палека, без него я не выберусь. Но удивительное дело, я не смогла найти проход, через который только что вывалилась. Передо мной стояла сплошная стена.

- Эй! – закричала я, еще надеясь, что Палек не убежал далеко. – Э-э-эй! Я здесь!

Ответом мне было шумное дыхание откуда-то сзади. И издавать его должен был зверь размером с быка, не меньше.

- Мамочки, мамочки, мамочки… - я крутанулась на непослушных ногах и попятилась вдоль стены, желая не только видеть опасность, но и нащупать рукой хоть какую-нибудь лазейку. Шаг зверя был тяжел. Земля подо мной подрагивала. Наткнувшись на валун, я едва не упала, но, сообразив, что это единственное укрытие – дальше только та самая пещера с ямой для отбросов, скользнула за камень и легла, молясь всем богам, чтобы меня не заметили. Уткнулась лицом в ладони и перестала дышать.