Еще мы говорили о новой жизни Иисуса, которая подразумевает два доказательства его существования – свидетельство тому интеллектуальная бодрость Роджера после его двухчасового выступления в Квинс-холле; он и правда одержим существованием Иисуса. Квентин декламировал цитаты по-французски с приятным акцентом. Дункан купил ананас на те дополнительные 25 шиллингов, которые я заплатила за ширму395, освещающую теперь нашу гостиную. Я принесла ее домой в четверг. Боб даже не заметил [11 февраля он пил чай с Вулфами].

16 февраля, четверг.

Только что «закончила» Донна – иронично ставлю кавычки, – слишком большую, но написанную из лучших побуждений статью. Еще я слегка злюсь из-за типичной для служанок подлости Нелли.

– Когда вы сказали, что не хотите, чтобы Лотти околачивалась тут…

– Но я этого не говорила, Нелли.

– О, мы так подумали.

– Не очень-то приятно, когда кто-то слоняется без дела.

– Вы сказали, что не позволите этого.

– Конечно, я сказала, что она должна немедленно найти работу.

В общем, она ушла к какой-то леди из района Виктория, явно чтобы отомстить и заставить меня почувствовать себя неловко. Я тут же вышла из себя, но, к своему огромному облегчению, сказала Нелли, что это последний раз, когда я помогаю Лотти или интересуюсь их делами, после чего она скривилась, отстранилась и сказала, что ничего такого не имела в виду. Потом миссис Макафи396 отклонила мою статью о Скиннере397 и попросила взамен статью о королеве Елизавете, но вряд ли ее получит. К тому же сегодня я ужинаю с Этель Сэндс398 и еду в «Bradley’s399» на примерку, а еще надо сделать завивку. Но мне не сидится на месте и хочется поскорее приступить к написанию – как я это назову? – «Такие вот мужчины»? – нет, слишком явный феминизм – продолжения [«Своей комнаты»], для которого я собрала достаточно пороха, чтобы «взорвать» собор Святого Павла. Там будет четыре образа. Но мне надо продолжить «Обыкновенного читателя» – хотя бы ради того, чтобы убедиться в собственных силах. Была у Нессы, веселой и любезной; упаковывала книги; сходила на квартет Буша400, где встретила Елену Ричмонд401 и размышляла о быстротечности человеческой красоты, страстей и иллюзий; скоро обед.

26 февраля, пятница.

Только что «закончила» «Аркадию [графини Пемброк]», и у меня есть 25 минут, чтобы внести последние правки в «Письмо к молодому поэту» и отдать его Джону [Леманну]. Он вспыльчив и раздражителен – говорят, это признак влюбленности. Каких только людей я не видела; обедала с Этель [Смит], принимала Дезмонда, лорда Дэвида, Оттолин и Кейнсов402; ездила в Монкс-хаус, такой по-мартовски белый и прекрасный, с полями и рекой, в которой мужчина поймал большую форель. «Форель умрет, если ей пустить кровь», – сказал он, сильно растягивая слова, в тот промозглый ветреный день. Ах да, Кейнсы говорят, что диссертация Джулиана никуда не годится, ибо она совершенно ненаучна; еще обсуждали Литтона и то, как далеко мы зашли в своей нестандартности – ни службы, ни прощания. Когда умер Рамсей403, все его друзья собрались в Голдерс-Грин и проводили гроб в последний путь. Но в случае с Литтоном как будто бы нет никаких признаков, что все кончено. Через две недели Мейнард встретил Сенхауса и был первым, кто сообщил, что Литтон оставил ему все свои книги.