— Не жди августа, лучше езжай в роддом уже завтра.

Вика нахмурилась.

— Ты думаешь? Наверное, стоит поехать. Мне всё равно нужно в город на УЗИ.

— Тут же нет больницы. Я бы на твоём месте не рисковала. — Наташа сложила покупки в рюкзак и повторно попрощалась.

— До свидания.

Продавец посмотрел на неё круглыми испуганными глазами и кивнул почти механически. Вика помахала рукой.

Домой Наташа вернулась до полудня. Не пришлось жариться в лучах обеденного злого солнца. Отдохнула, побездельничала и даже начала читать новый «старый» роман из библиотеки. Вспомнила, что вместе с краской в кладовке нашлись удочки. Такие же простенькие, как и у Ладислава. С наживкой проблем не возникло. За сараем, около поленницы, обнаружился старый пенёк. Наташа его завалила на бок и достала из влажной земли копошащихся розовых червей. Сразу же нахлынули воспоминания о ночном кошмаре. Она вздрогнула и часто-часто заморгала. Приснится же такая жуть! Сейчас, днем, её не парализовал ночной страх, но передёрнуло от отвращения.

Она уже по привычке надела красные резиновые сапоги и ступила на одну из тропок. Сегодня дорожка усмирила чёртовый характер и петляла привычных десять минут. Выйдя к реке, Наташа внимательно оглядела берег. Сквозь листву пробивалось солнце, оглушительно квакали лягушки, а поверхность реки подёргивалась, как плохо натянутый отрез ткани. У самого берега пышно цвели розовые лотосы, между плоских листьев то тут то там мелькали спинки водяных черепах.

Наташа прошлась до середины разрушенного моста и села, спустив ноги вниз. Вода охватила щиколотки, и, несмотря на плотную резину сапогов, ногам стало прохладно. В тот раз наживку нанизывал Ладислав, сегодня же ей пришлось это делать самостоятельно. Она наколола на крючок розового червя, порвав его в нескольких местах, он слабо шевелился, видимо, доживал свои последние секунды. Проверив пробковый поплавок, она закинула удочку.

Наташа смотрела на воду, вслушивалась в шелест прибрежного рогоза, созерцала природу изо всех сил, но умиротворение всё не приходило. Она лупила комаров на голой шее, отвлекалась на черепах и всё ждала того самого спокойствия, снизошедшего на неё в компании Ладислава. Поймала трёх рыбок, но, вместо того чтобы ощутить умиротворение, окончательно разнервничалась. В очередной раз замахнувшись удочкой, умудрилась зацепиться пролетающим на леске крючком за собственную руку. Металл вонзился между большим и указательным пальцем. Червь печально повис.

Наташа почти равнодушно выдохнула:

— Вот чёрт.

Первой же мыслью была радость, что рука все же левая, а значит, порез заживет, как обычная рана. Но крючок нужно как-то достать. Наташа сняла порванного червя и осмотрела металлическое жало. Крови почти не было, да и болело пока не сильно, слегка пульсировало и покалывало.

Обратная дорога немного затянулась, Наташа уже начала склонять лесных духов, когда наконец вышла к изгороди из подсолнухов. По привычке проверила, где бродит индюк, и, не найдя его, сразу повернула во двор соседа. Со стороны сада двери его дома выходили на деревянную открытую веранду, оплетённую молодыми побегами глицинии. Наташа поставила ведро на траву и, удерживая удочку, постучала свободной рукой по стеклу.

— Лука!

В глубине дома послышались звуки, судя по их перемещению, сосед вышел сначала на крыльцо, потом шаги двинулись в сторону Наташи.

Она отступила от двери за секунду до того, как та открылась. Лука смотрел на Наташу, не скрывая удивления, удочку вообще не заметил.

— Привет.

— Мне нужна помощь. Я саму себя поймала на крючок.