— Мне кажется, это тёрки помещиков из-за денег и земли. Вы же сами говорили, алчность — популярный мотив.

— Я не только этот мотив назвала. Иногда лес рубят — щепки летят, а иногда наоборот. Рубят щепки — падает лес.

Мне, конечно же, всё стало понятно. Ага. Опять загадки. При чём тут щепки и лес? Зофья не собиралась объяснять, да и спрашивать дальше было стыдно. Она, очевидно, переоценила мои умственные способности. Я многозначительно наморщил лоб, изобразил мыслительную активность. Пусть думает, что я всё понял.

А ещё Зофья в тот вечер сказала, что во мне тоже есть кровь Старолисовых. Я знаю, что прабабушка была родом из этих мест, поэтому тётя Женя сюда и вернулась. По завещанию тут осталось несколько земельных участков, которые теперь принадлежат тёте и моей маме. Один ближе к Четвёртому мосту – там стоит тётин дом. Второй за пределами деревни, он вроде самый дешёвый, потому что рядом нет ни света, ни воды. Есть ещё третий – золотоносная жила, потому что за рекой. Насколько я знаю, его сдают в аренду, и деньги мама и тётя делят поровну. Но про свое генетическое наследие я не знал, полагаю, мама тоже. Сладострастные Старолисовы, нарожали бастардов, теперь вообще непонятно, кто кому в каком колене родственник.

После той беседы с Зофьей была ещё одна, буквально вчера. Этот разговор не даёт мне покоя. Я чувствую себя виноватым заранее, хотя ничего не сделал. Виноватым козлом. Жестоким, тупым и виноватым.

После того первого раза Славка ластится как кошка. Но повторять «подвиг» в логове Зофьи я не хочу, на улице дубак, можно отморозить себе стратегические части тела, а дома — родители.

Они вернулись под Новый год, оба загадочные и притихшие. Никому не говорят, но я уже всё понял. Мама беременна. Просто они очень боятся и делают вид, что ничего не происходит, тётя осуждающе поглядывает. Она считает их позднее родительство сумасбродством. Фыркает на папу, натравливает на его ботинки кошек. Они постоянно цапаются, но не при маме. При маме у них молчаливая война с едкими тётиными подколками, которые папа в принципе не распознаёт. Вообще не считывает сарказм. Я, к сожалению, распознаю, за папу мне неудобно и обидно.

Больше всего переживаю за маму. Мне кажется, если опять не получится, они разойдутся навсегда. Зофья заметила, что я загрузился, и как бы между прочим сказала, что сестра моя тоже будет рыжая. И я сразу успокоился. Всё будет хорошо.

Мама начала играть, и в доме снова поселилась музыка, пока пугливая и тихая, но с каждым днём она звучит чаще и громче. Мама постепенно воскресает. Но я не могу забыть слова Зофьи, что она саму себя сломала этой изменой. И как раньше уже не будет в любом случае.

Мамина беременность послужила хорошей причиной завести с папой мужской разговор. Он не поверил, что Славка допустила меня к телу. Его удивление меня немножко оскорбило. Ладно, сильно оскорбило! Когда я рассказал, как опозорился, он сочувствующе похлопал по плечу и осуждающе покачал головой. Хорошо хоть дал совет. Оказывается, чтобы не торопиться, нужно думать о мёртвых щенках. Потом он начал вгонять меня в краску своими глубокими познаниями женского организма. Основные эрогенные зоны я и так знал. Тут другая проблема. Славка вся как эрогенная зона. Была бы она чуть скромнее и стыдливее, было бы проще. Но теперь у меня есть «мёртвые щенки», и я смогу продержаться до момента, когда у Славки из глаз посыплются искры.

Витёк и Миха тихо завидуют, хотя я им ничего не сказал, видимо, всё поняли по моей лучезарной моське. Удивительно, когда с Нинкой ничего не было, я охотно врал, а теперь всё было, но рассказывать об этом не хотелось. Слишком это личное. Теперь я уверен, в моей старой школе больше половины одноклассников фантазировали насчёт своих подвигов с вымышленными девушками. А у кого реально было, те, как и Зигога, помалкивали.