Кузьма уже избавился от сковывающей неловкости и заинтересованно разглядывал обнажённую в глубоком вырезе спину Наташи.

— Как ты интересно носишь бусы, не на груди, а на спине.

— С такой блузкой так и носится.

— А, понятно, — задумчиво протянул Кузьма. Вырез ему понравился, но если бы он находился спереди, было бы ещё лучше.

Наташа перебрала баночки, снова выбрала по запаху, в этот раз новый чай, судя по аромату, с чабрецом и липой. Насыпала в чашки и плеснула кипяток.

— Лимон класть?

Кузьма не расслышал вопроса, на всякий случай согласился. Его взгляд уже сместился ниже спины Наташи, и он отвлёкся на приятные мысли.

— Да, пожалуйста.

Наташа достала лимон и отрезала ломтик прямо над чашкой. Нож слегка соскочил и зацепил палец. Почувствовав боль, она уронила нож и ойкнула. Лимон плюхнулся в чашку, слегка расплескав чай.

— Палец порезала.

Кузьма приподнялся.

— Сильно? Помощь нужна?

Наташа осмотрела красную полосу и слизала каплю крови.

— Нет. Наклею пластырь.

Порез действительно был небольшой, плохо, что на правой руке. С той же стороны была операция и любые, даже незначительные, раны заживали намного хуже, чем на левой. Пришлось отказаться от обрезного маникюра и быть осторожнее с острыми предметами.

Пластырь нашёлся в рюкзаке. Пока она возилась, Кузьма поставил чашки с чаем на стол и даже нарезал хлеб.

— Масло есть?

Наташа покачала головой и достала сыр.

— Купила на «винодельне Старолисовых», там была дегустация. Вкусный, кстати. Хотя я раньше не любила «Бри» в белой плесени.

Кузьма отобрал у неё нож, сам нарезал сыр и сделал бутерброды.

— Сыр там местный, точно вкусный. Кстати, один из сыновей главы вроде хотел тут сыроварню организовать. Другой — выкупить мельницу. Но всё у них заглохло. Непутевые они. Им бы только деньги тратить. Поэтому у них все чёрте как, — Кузьма сделал глоток и перевел тему: — Расскажи хоть немного о себе? Чем вообще занимаешься?

Наташа пропустила вопрос мимо ушей.

— Максим Евгеньевич вроде не такой. Винодельню открыл, виноградники возродил.

Кузьма снял запотевшие от горячего чая очки. Глаза у него оказались тёмно-карие и выразительные, но пропал налёт интеллигентности, чётче проступила медвежья натура.

— До отца ему далеко. Тот над каждым кусочком земли трясся, все завещал одному сыну. А Максим Евгеньевич наплодил детей и раздал им земли. Поляну со старым поместьем так и не вернул. Отец был бы им не доволен. Тот столько сил вложил, чтобы территория за рекой досталась его наследникам. Так откуда ты взялась, такая красивая, в наших местах?

Наташа улыбнулась. Комплимент, даже такой бесхитростный, был ей приятен.

— Решила отдохнуть от городской суеты. А разве он не хозяин развалин, ну, как прямой потомок.

Кузьма доел бутерброд и запил чаем.

— Ну так он не единственный наследник. Хотя отец ему здорово помог, подчистив родословную. Не хочешь, кстати, в город съездить в кино?

Наташа покачала головой.

— Что значит, подчистил родословную?

Кузьма тяжко вздохнул.

— Мёртвая дева, Кристина, приходилась родственницей местным Старолисовым, — он наклонился над столом, призывая Наташу сделать то же самое. — Есть такая версия, что девушку прибил отец Максима Евгеньевича из-за земли вокруг домика лесника. Там же поместье рядом, самшит этот реликтовый растёт и недалеко долина лотосов. Он же было помешался, хотел всё заграбастать, тут родственнички выискались.

Наташа нахмурилась. Кузьма, заметив её замешательство, накрыл её руку своей ладонью и улыбнулся.

— Хватит уже ворошить прошлое. Лучше скажи, была в долине лотосов?