– Ну, да… она вышла из тех ворот, – Лиза кивнула на рыночные ворота. – Оставила коробку и пошла туда…

– Разумеется! Всех распродала, этот остался, так она опять нам решила подкинуть! Никакой же совести у человека нет!

– Зачем подкинуть? – Лиза косилась на кошачьего малыша, бессильно открывавшего рот, а потом не выдержала, откинула тряпицу и вытащила невесомое создание, невольно удивившись – оно почти ничего не весило и было каким-то неожиданно жёстким.

– Странно, мне-то казалось, что у котят шёрстка мягкая, а тут… как солома какая-то, – мимолётно подумала Лиза, неловко беря котёнка на руки.

– Как зачем? Она берёт котят у хозяев, ну, что вы удивляетесь? Даёт объявление или так… сарафанным радио – мол, пристроит котяток в очень-преочень добрые и хорошие ручки. Не за просто так, конечно – ей же их кормить надо, ухаживать. А у нас же люди любят такое – когда ути-пути потетёшкались, повозились с маленькими, а потом небольшую денежку заплатили и… вуаля, не болит голова, куда их дальше девать – есть же чудесная добрая-предобрая женщина! – последние слова девушка прорычала в сторону, куда удалилась эта добрая-предобрая… – А то, что она котяток этих пристраивает кому попало, а то и вовсе коробками выкидывает, об этом думать-то не хочется! Да стерилизуйте вы кошку один раз и не парьтесь, не берите греха на душу! Нужен-то только один из восьми родившихся на свете котят, а на остальных «добрые ручки» не сделаны, увы! И куда они деваются, а? Задумались бы! Так нет, начинают про природу говорить, про насилие над кошечкой… Хорошо, тогда сами ищите самых лучших хозяев для котят, чтобы над ними насилия не было!

– Тань, ну, где ты там? – закричали из глубины магазина, и девушка, опомнившись, откликнулась:

– Идууу! – она покосилась на котёнка на руках у Лизы. – Обратно в коробку засунете? – безнадёжно уточнила она.

Лиза с некоторой опаской покосилась на детёныша, цепко обхватившего тонкими лапами её пальцы.

Детёныш поднял головёнку, трясущуюся от слабости, и очень тихо сказал:

– Маааааиии.

От открытого ротишки понесло отчётливым неприятным запахом, и Лиза изумлённо принюхалась.

– Что, и этот воняет? – девушка, уже шагнувшая за порог магазинчика, устало махнула рукой, – Вы не думайте, мы таких уже несколько пристроили, правда, сначала их лечить приходилось – у всех расстройство от корма – она им рыбу с овсянкой даёт.

– Че-го? – изумилась Лиза.

– Варит на самой дешёвой рыбе бульон, на нём – жидкую овсянку, туда крошит немного этой самой рыбы. Разумеется, у них от такой еды расстройство, ну и запах мерзкий и от шерсти, и из пасти.

– Таняяяяя! – голос был уже всерьёз сердитым, и девушка вошла в магазин, Лиза машинально последовала за ней.

– Что? Опять? – вторая сотрудница зоомагазина всплеснула руками. – Да что ж за наказание такое! У нас и так на пристройство четверо сидят, – она кивнула на клетку с котятами, стоящую на прилавке. – А этого-то куда? Он же больным, заразным может быть, у этой… – она прошипела что-то неразборчивое, – У неё и такое бывает!

Котёнок бессильно припал к Лизиной руке и прикрыл глаза.

– Знаете… я всю жизнь мечтала завести кошку! – вдруг решительно заявила Лиза, – Видимо, я её завела. Ну или она меня! Только я не знаю, что дальше делать.

Нет, конечно, она хотела не так… Мечтала купить красивую породистую вислоушку, как у одной из коллег, а может, даже лысенькую, как у их главбуха, но что делать, если в ладони лежит чья-то жизнь? Такая хрупкая, никому кроме неё вовсе и не нужная. Что делать, если пальцы ощущают лихорадочно частое биение сердца? Если мутноватые глазёнки смотрели так обречённо, и закрылись, явно ожидая, что сейчас он снова будет никому не интересен?