– Забавно, – наконец выдыхаю я.

– Что забавно? – муж вскидывает на меня взгляд.

– Ты, в отличие от меня, все-таки стал родителем.

– Наташ… – видно, что мои слова причиняют ему почти физическую боль, – пожалуйста, не говори так…

– Почему ты не признался сразу? Зачем разыгрывал комедию, корча из себя оскорбленную невинность?!

Плотину моей выдержки наконец прорывает, и из груди вылетает рваный всхлип.

– Я до последнего не знал! До последнего не верил, что эта Алена залетела от меня! Да, я должен был признаться сразу, но у меня была надежда, что ее слова – просто тупой развод, понимаешь?! – Стас в отчаянии ударяет кулаком по столу. – Блин, Наташ, я так сильно тебя люблю! Я спасовал… Побоялся, что, заподозрив меня в измене, то уйдешь навсегда. А я больше всего на свете страшусь тебя потерять.

– Ты врешь! Ты все врешь! – слезы градом текут по щекам. – Если бы ты правда боялся меня потерять, то не лег бы в койку с первой встречной!

– Это было один раз! Одна долбаная ошибка! И я столько огреб из-за нее…

– Бедненький! Как мне тебя жаль! – выплевываю со злой иронией.

– Наташ…

– Ты просто предатель, Стас! Просто лживый предатель!

– Ты права, – сквозь зубы цедит он. – Я облажался. И ты имеешь право на меня злиться.

– Облажался?! Ты так это называешь?! У нас на кухне сидит твоя маленькая копия! По-моему, это несколько больше, чем просто облажался!

Взор соскальзывает на Аню, которая, расширив глаза-пуговки, глядит на нас со Стасом. Наши крики напугали ее, и она вот-вот расплачется.

– Ну-ну, тише, – я подскакиваю к ни в чем не повинному ребенку и беру ее на руки. – Все хорошо, Анечка, все хорошо.

Похлопываю девочку по спине, и она успокоено кладет голову мне на плечо.

Стас наблюдает за нами молча. Не произносит ни слова. Очевидно, он до сих пор в смятении. Статус отца свалился на него как снег на голову.

– Наташ, прости меня, – произносит он, когда я вновь опускаю Аню на пол и вручаю ей игрушку. – Ради всего святого, прости.

Смотрю на него, такого красивого и такого печального, и невольно представляю, как он спал с другой женщиной. Как целовал ее губы, касался ее тела, наполнял ее собой…. Я прокручиваю в голове эти ужасные фантазии, и внутри меня рвется что-то тонкое, но жизненно важное. Со скрежетом рвется, с кровью.

– Я не могу, – всхлипываю я и пулей срываюсь в коридор.

– Наташ, ты куда? – Стас несется следом.

– Мне… Мне нужно побыть одной, – реву я, пытаясь просунуть заплетающиеся ноги в ботинки.

– Я тебя в таком состоянии никуда не отпущу! – он сгребает меня в охапку, удерживая на месте.

– Пусти меня! – наношу хаотичные удары по его плечам. – Кому сказала, пусти!

– Наташ, не надо, не кипятись! Давай спокойно поговорим…

– Не могу я с тобой говорить, – бьюсь в истерике. – Видеть тебя не могу!

– Малыш, успокойся, дыши…

– Отпусти! – я вонзаюсь зубами в его ладонь, и от неожиданности Стас ослабляет хватку.

Смотрит на меня неверящим ошеломленным взглядом.

– Не трогай меня, – цежу, пятясь к двери. – Я должна побыть одна.