Хотя, говоря откровенно, трусость – это последнее, в чем можно заподозрить моего супруга. Как правило, он довольно прямолинеен и не юлит. За это его, собственно, все и уважают. Если Стас совершил ошибку, он абсолютно спокойно ее признает. Не станет увиливать и искать оправдания. Скажет, да, мой косяк, признаю. И обязательно предложит какие-нибудь пути решения.

Именно поэтому молчание Стаса меня настораживает. Он не мог не знать, что я буду проверять его почту в ожидании результатов ДНК-теста. Ведь давным-давно он сам дал мне от нее пароль.

Слезаю со стула и медленно иду на кухню, чтобы попить воды. А то от волнения в горле пересохло. Аня ожидаемо ползет за мной. В последние сутки она – мой маленький хвостик.

За мгновенье осушаю стакан до дна и тут же наполняю второй. У меня вроде ничего не болит. Ну, кроме головы, разумеется. Да и глаза сухи. Но состояние, если честно, близко к обморочному. Я не знаю, как это точно описать… Но меня не покидает подспудное ощущение, что мое сознание висит на волоске, который вот-вот оборвется….

А мне сейчас никак нельзя падать в обморок. У меня же Аня здесь… За ней глаз да глаз нужен.

Подношу стакан ко рту и вдруг замечаю, что руки у меня трясутся. Причем не просто трясутся, а прямо-таки ходуном ходят. Аж вода за края расплескивается. Ну и ну. Кажется, новость с ДНК-тестом выбила меня из колеи гораздо сильнее, чем я думала…

Неожиданный скрежет ключа в замке приводит меня в чувства. Я вздрагиваю и чисто интуитивно расправляю плечи. Не хочу, чтобы Стас увидел меня такой: сломленной, сгорбленной, на грани нервного срыва…

Слышу, как муж заходит в квартиру. Как скидывает обувь и бросает ключи на этажерку. Слышу шорох его кожаной куртки и издалека улавливаю древесный аромат его парфюма. Все такое близкое, родное, знакомое до мелочей… Мы еще не расстались, а я уже заранее по нему скучаю.

– Привет, – Стас приваливается плечом к кухонному косяку и скрещивает руки на груди.

Вид у него такой, как будто только что с похорон вернулся: брови сведены, на лице лежит мрачная тень, в глазах – печаль вселенского масштаба… Хотя, вероятно, я выгляжу ничуть не лучше.

– Привет, – отзываюсь сипло.

Ситуация катастрофическая. Мы оба чувствуем себя так, будто под нами обваливается земля. И мы падаем. Падаем в черную непроглядную бездну. Хватаем руками воздух, но все тщетно… Впереди только дно. И никакого просвета.

– Наташ, я…

– Подожди, – перебиваю я, вскидывая вверх руку в предупреждающем жесте. – Прежде чем ты что-то скажешь, я хочу озвучить одну просьбу.

– Да, конечно, – хрипло отвечает Стас, быстро маскируя свое изумление. – Какую просьбу?

– Пусть разговор, который сейчас случится, будет честным. По-моему, между нами уже достаточно лжи. Я хочу, чтобы ты был со мной откровенным. Я заслуживаю этого, Стас.

Хмурится пуще прежнего, но при этом понимающе кивает. Он всегда был таким: жестким, но справедливым.

– Знаешь, а я, когда домой, шел, думал, что ты мои вещи с балкона выкинула. Ну, знаешь, как в этих паршивых американских фильмах, – Стас горько усмехается. – А еще думал, что, как встретимся, тарелкой в меня запульнешь… А ты спокойна вроде. Даже странно как-то.

На самом деле это никакое не спокойствие. А банальный шок. Я нахожусь в таком сильном ступоре, что вообще не знаю, как реагировать. Оттуда и заторможенность. Оттуда и мнимое безразличие, которое, несомненно, вскоре обернется самой настоящей истерикой…

– Тя-тя, – ко мне подползает Аня и настойчиво дергает за край домашних штанов.

Наверное, тоже пить захотела.