– Нет.

– Да, – ответили мы с Берией одновременно.

– Хватит, – добавил я, сверля Лаврентия Павловича взглядом. – Для того, чтобы создать основу. Какие меры нужно предпринимать, какие средства для этого понадобятся. Какие специалисты. Все это можно будет проработать. Дальше останется только воплощение плана в жизнь и его совершенствование.

– Значит, на этом и остановимся, – кивнул удовлетворенно Иосиф Виссарионович. – С семьей сможете связаться завтра. Вижу, Сергей, тебе тяжело сидеть. Не буду тебя больше задерживать. Или у тебя остались еще вопросы?

– Мне медсестра в больнице помогла связаться с супругой. Я надеюсь, товарищ Берия или кто-то иной не будет за это ее наказывать. Ведь формально она ничего не нарушала, – решил я подстраховать Дарью.

Сталин подтвердил, что я могу не переживать по этому поводу, после чего я все же отправился обратно в больницу.

***

– Вы уверены, что это хорошая идея? – спросил Лаврентий Сталина, когда машина с Огневым покинула территорию усадьбы.

– Сергей показал, что умеет замечать закономерности и делать неожиданные выводы. Его идеи тоже отличаются от стандартных. Ты, Лаврентий, так и не предложил мер по тому, как сбить желание у наших врагов охотится на наших граждан.

– Но я же делал доклад…

– Я помню. И ничего кардинально нового там нет. Все это ты УЖЕ обязан делать, просто теперь в большем объеме. Однако эти меры не помогают. Поэтому послушай, что предложит парень. Для него сейчас эта работа – самая важная из текущих. И выкладываться он будет на максимум своих возможностей.

У Сталина были и другие мотивы поступить таким образом, о которых он не сказал Берии. Например, Иосиф поддержал мужчину с его желанием скрыть парня от общества не потому, что его убедили аргументы Лаврентия. Просто Огнев стал постепенно выходить из орбиты влияния генерального секретаря. Пока что это едва заметно. Ну что он сделал? Лишь пошел в президиум со своими правками в законы. Но факт, что он не поставил об этом в известность его, Сталина, – это уже звоночек. Прибавить к этому, что парнем сильно заинтересовались товарищи в политбюро. Особенно Серго. Как Орджоникидзе уговаривал всех, чтобы следующий доклад был по его ведомству! Еле удалось сменить вектор внимания членов политбюро на армию и подчиненных Ворошилова.

Тут тоже Сталин преследовал сразу несколько целей. Проверить, что твориться в армии, лишь одна и не самая главная. Вот «встряхнуть» эту структуру – другое дело. Напомнить старому товарищу, что забываться не стоит и надо уметь вовремя остановиться, когда делаешь нападки в сторону личных протеже Сталина. Да и просто понять, как развивать эту махину, необходимо. А Огнев уже доказал, что умеет делать далеко идущие выводы, на основе которых получаются очень впечатляющие результаты. Вон, даже враги это оценили.

Но если вернуться к парню – Сталину нужно было «вернуть его в стойло», однако так, чтобы у Сергея не возникло даже тени неприятия к своему покровителю. И неожиданное предложение Лаврентия оказалось «в тему». Повторять своих ошибок, как получилось со старшим сыном Яковым, до сих пор живущим у родни жены в Ленинграде и ни в какую не желающего возвращаться под отцовское крыло, Иосиф не желал.

Что касается самого Лаврентия… поначалу Сталин еще опасался, что тот будет благодарен парню за «освободившийся пост». Что вызывало откровенную опаску. Не любил Иосиф, когда подчиненные сильно дружат. Эдак они и против него самого могут дружбу завести. Но потом неосторожные действия Лаврентия в отношении жены Сергея убрали это опасение. Однако сейчас их конфликт стал сильнее, что может в дальнейшем негативно сказаться на работе обоих. Надо, чтобы они учились работать, невзирая на личную неприязнь. Когда это необходимо конечно. А то – оба еще молодые, горячие. Лаврентий же с таким стремительным взлетом и в такой специфической структуре похоже начинает забывать, что не все вокруг должны его бояться или относиться уважительно. И тем более не все должны полностью следовать его рекомендациям. Да и внешний вид Сергея сыграл с Берией похоже злую шутку. Зря он парня не воспринял всерьез.