Рэн процедил сквозь зубы:

— Глупцы…

— Это да-а-а, — протянул Пяла. — Кроме своего феода и собственной задницы, лордов ничто не волнует.

— Надо повышать подушный налог, ваше величество, — вступил в разговор Ардий.

— Увеличу налоги — крестьяне подадутся в разбойники.

— Как подадутся, так и вернутся. Они свои поля не бросят. Сеять придут и убирать придут. А если в межсезонье и побалуют на дорогах, то это не страшно. Знатные разбойники намного страшнее. С такими встретишься — пиши пропало.

Ардий затронул больную тему. За десять лет количество грабежей на лесных дорогах сократилось в разы. Мелкое вымогательство считалось баловством, в судах такие дела не рассматривали. Деревенские старосты журили крестьян-попрошаек, если тех приводил кто-то за ухо. Взимали с них штраф и отпускали. Деревням рабочие руки нужнее, чем срубленные головы.

Сидя в харчевнях за кружкой эля, путники посмеивались над горе-грабителями: «Еду туда — просят за проезд. Еду обратно — снова просят. Ну ё-моё… А у меня, как назло, медяки закончились. Дал серебряную «корону». Так меня до опушки леса проводили и на прощание до земли поклонились».

Рэна беспокоили разбои — жестокие, хладнокровные, после которых не оставалось свидетелей. Подозрение, что орудуют рыцари под предводительством дворянских сынков, подтверждали раны на телах убитых, явно оставленные мечами, и истоптанная конями земля на месте злодеяния. Смерды не могли себе позволить ни коней, ни мечей и, соответственно, не умели обращаться с оружием. Угрожали путникам вилами и топорами, но не использовали их по назначению, зная, что за убийство не сносить им головы.

Как ни старался лорд Верховный констебль Айвиль — поймать налётчиков ему не удавалось. Словно кто-то предупреждал их о засадах на дорогах.

От раздумий Рэна отвлекли радостные возгласы придворных. Возле крепкого на вид моста стояли разведчики в серо-зелёных накидках. Их лошади неприметного окраса игриво тёрлись мордами, не издавая при этом ни звука.

Командир походного дозора — бывалый разведчик невысокого роста и неброской наружности — направил кобылу к королю. Осадив её в паре шагов, проговорил тихо:

— Ваше величество, выше по течению что-то затевается.

— На этом берегу?

— На этом. Я унюхал кое-что. Решил проверить. Там два отряда встали лагерями.

Ардий переменился в лице. Следы от застарелых ожогов на щеках и лбу потемнели.

— Этого ещё не хватало! — воскликнул он и схватился за меч. На мощной шее взбугрились жилы. — Выше по течению моя крепость!

— Ваша крепость за Синебрюхим холмом, — уточнил командир дозора. — Отряды с этой стороны, на Утином лугу. Это королевский домен.

«Неужели кочевники?» — подумал Рэн. Жители степей клана Кай-Хин повадились собирать дань с приграничных деревень. Если крестьяне оказывали сопротивление, дикари выжигали поля, вырезали скот и уводили в рабство детей и женщин. Это и подтолкнуло Рэна к строительству крепостей — последнему убежищу смердов. Но так далеко от границы шайки кочевников никогда не забирались, поскольку опасались нарваться на караулы лордов или королевские патрули — небольшие вооружённые отряды, которые разъезжали по домену, осматривали местность и в случае необходимости наводили порядок в деревнях.

Если это степные дикари, то почему два отряда? Что заставило их разделиться? Или это две враждующие между собой банды разбойников?

Разведчик заметил, что Рэн бегает взглядом по земле. Упреждая его вопрос, проговорил:

— Здесь они точно не проходили. Нет следов. Судя по всему, переправились вброд.