– Нет, – бормочу я и резко притягиваю Джея к себе. Наши губы встречаются в грубом поцелуе, выбивающем весь воздух из легких. Запускаю руку в его спортивные штаны и, минуя боксеры, обхватываю горячий член. Джейсон низко рычит, когда мои пальцы скользят по его длине. Оторвавшись от его сухих губ, хриплю: – В последний раз.

Развернув нас, толкаю Джея обратно к кровати, попутно расстегиваю бюстгальтер и, скинув его, льну к Джейсону всем телом. Мы падаем на смятые простыни, и наши тела сплетаются. Мои руки обвивают его плечи, Джейсон стискивает мою талию, пока наши губы сталкиваются в напористом поцелуе. Без лишних слов спускаю его штаны и трусь киской о горячий ствол. Колени дрожат от переизбытка ощущений, ногти царапают грудные мышцы Джея. Мне нравится чувствовать исходящее от него тепло, приятна его близость.

Но что бы я не делала, мысли возвращались в совсем другое место. К совсем другому человеку.

Музыка в «Лайме и соли» – одна из немногих вещей, доставляющих мне удовольствие. Бар открывался как камерное место с инди-музыкой и атмосферой Мексики. Я начинала работать именно там. Но, к сожалению, первый владелец продал заведение, и все, что осталось от эксклюзивного латиноамериканского места, – название, музыка и текила.

Латиноамериканские музыканты обладают своим шармом. Их тексты страстны, ритмы зажигательны, мелодии пробирают до самого сердца. Возможно, на подсознательном уровне я скучаю по родине, а работа в «Лайме и соли» частично восполняет потерю дома.

– Варгас, обслужишь пятый столик? Мэнди не успевает, – просит Эмма, заходя за барную стойку.

Кивнув, беру чек нужного столика и ставлю напитки на поднос. Смена только началась, но я уже истощена. Я благодарила всех богов за то, что Джейсон сегодня не работает. После нескольких раундов в спальне и душе он уснул, и я смогла сбежать от него, оставив на прощание записку. Между нами все кончено, и объясняться я не стану. Мне не нужны жертвы и напрасное геройство, на которое Джей может решиться.

– Я, конечно, против посещений на работе, – Эмма кладет руку мне на плечо, привлекая внимание. – Но у парня такое лицо, будто он сбил твою собаку. Иди и поговори с ним.

Чувствую, как тело каменеет, руки замирают над бокалами, а сердце пропускает несколько ударов. Боюсь поднять глаза и увидеть пришедшего. Это Джейсон, да? Он решил не сдаваться? Или Николас? Для полного счастья мне не хватает только очередного приглашения на свидание.

Эмма возвращается в зал, а я нервно протираю руки о фартук и поднимаю взгляд. Увидев своего гостья, чувствую, как вся тревожность исчезает и сменяется чистой злобой. Инстинктивно хватаю пустой графин и, замахнувшись, рычу, перебивая музыку:

– Убирайся отсюда, пока я не проломила тебе голову!

Эктор, не дрогнув, опирается на барную стойку и едва заметно улыбается. Ох, когда-нибудь я сотру эту ухмылку с его губ. Отвожу руку дальше, будто действительно собираюсь ударить его, но мы оба знаем, что я не смогу покалечить его прилюдно. К моему огромнейшему сожалению.

– Может быть, уберешь свое оружие? – Эктор указывает в сторону графина. Когда я не выпускаю тяжелую посуду из рук, он тяжело вздыхает, запускает руку во внутренний карман своей куртки, достает оттуда маленький белый флаг на деревянной ручке и машет им перед лицом. – Клянусь, что пришел с миром, сестра.

Прищурившись, предупреждающе смотрю на Эктора. Парень поднимает руки и быстро добавляет:

– Прости, привычка. Я пришел с миром, Лили.

Некоторое время продолжаю просто смотреть на Эктора. Он заслуживает получить по голове чем-то тяжелым за то, что недооценил М. Эктор считает себя особенным, думает, что босс питает к нему теплые чувства. Он не понимает, стоит ему оступиться хоть немного, его спишут в утиль, как и меня когда-то. Упасть всегда легче, чем подняться. Эктор должен умерить свою самоуверенность, иначе М будет натравливать своих головорезов не только на меня.