— Не при всех.

Я раздражённо выдохнула, но послушно спрятала шишку. Конечно, учитель прав: ляпнуть каганского отпрыска по "тыкве" на виду у собравшихся здесь в честь дня его рождения — не самая удачная идея.

— Лучше прогуляйся к озеру, — снова донёсся мысленный голос Фа Хи, и я, вздохнув, тронула поводья.

Местность вокруг — довольно живописная: горы, покрытые хвойным лесом, гладь озера. Конечно, это были далеко не те горы, где располагался наш монастырь, но всё же лучше однообразной степи, раскинувшейся у ворот халхской столицы. Лениво перебирая ногами, Хуяг спускался по горной тропе к поблёскивающему в низине озеру. Звуки охоты отдалялись — каганёнок, преследуя добычу, углублялся в лес, и я не сомневалась, сегодня вечером он сможет похвастать богатой добычей, и все будут восхищаться его охотничьим искусством.

Моё противостояние с принцем перешло на следующий уровень. Взаимные издёвки и колкости давно стали нормой нашего общения, мы продолжали устраивать "ловушки", соревнуясь в изобретательности, и Фа Хи, успевший заслужить искренее уважение капризного принца, никогда не ставил нас вместе в поединках — видимо, опасаясь, что мы друг друга покалечим. Но теперь "война" больше походила на состязание, чем на желание по-настоящему навредить, и, кажется, доставляла удовольствие обоим. Мне даже чего-то не хватало, когда каганёнок отправлялся на охоту, лишая возможности над ним поиздеваться. Ранней весной меня свалила простуда, и я несколько дней не выходила из комнаты, где меня отпаивали целебными отварами, бараньим бульоном и редкостной гадостью под названием аарса[1]. А, когда снова появилась на занятиях, принц обрушил на меня такой шквал насмешек и колкостей, что я невольно заподозрила: это — своеобразное выражение радости по поводу моего возвращения. Остальные члены его свиты уже не делали вид, что меня нет, и общались со мной почти приятельски. Немного раздражала Сайна, всячески выражавшая свою симпатию и даже подарившая мне собственноручно вышитый хадак[2]. И откровенно бесил Очир — его характер на сто процентов соответствовал отталкивающей внешности. Больше всех я сблизилась с Шоной — гигант просто молча взял меня под своё покровительство, а я, "в благодарность", без устали брызгала ядом на Очира, для которого издёвки над моим смуглолицым приятелем были чем-то вроде хобби.

— Марко! Что ты делаешь так далеко от гона?

Я подняла голову. Уже почти спустилась к озеру, а выше на тропе на пегом коне гарцевала Оюун. Девушка была полной противоположностью своему братцу не только внешне, но и по характеру. Приложи я мнинимум усилий, мы бы, вероятно, подружились. Но я по-прежнему не хотела дружбы ни с одним из них.

— Собираюсь спуститься к озеру.

— Искупаться? — Оюун ткнула пятками коня и слетела со склона, догнав меня.

— Нет, — качнула я головой. — Только посмотреть.

— На озеро? — удивилась она.

— Вода — более приятное зрелище, чем вид убитых косуль.

— Это — кабарга[3], — поправила меня девушка.

— Всё равно. Мне их жаль — несмотря на жуткие зубы.

— В твоей стране совсем не охотятся?

— Охотятся, но не все. Лично мне это никогда не нравилось.

— Ты странный, — поморщилась Оюун. — Охота — возможность потренироваться в силе и ловкости.

— Тогда почему бы охотникам не спешиться и догнать косуль на своих двоих? — хмыкнула я. — Или выйти на волка, вооружившись только собственными ногтями и зубами? Тогда бы шансы для всех были равны.

Оюун посмотрела на меня, будто я несла невероятную околесицу, но тут сверху послышался голосок Сайны: