— Ты так думаешь? — не удержалась я от издёвки.

Но Шона, как всегда, не отреагировал на мою колкость. Тихо выдохнув, будто что-то вспомнил, он вынул из-за пояса какую-то вещицу и, зажав её в ладони, снова повернулся ко мне.

— Хочу, чтобы это было у тебя. Не отказывайся, как в прошлый раз. У нас не принято отвергать дары, даже такие незначительные, как этот, — и разжал ладонь.

На ней лежало самодельное украшение: три нанизанных на тонкий кожаный шнур не то зуба, не то когтя. Два длинных и светлых — по краям, один, короче, темнее и толще — в середине, а между ними — квадратные кусочки полупрозрачного сероватого камня. Я неуверенно посмотрела на Шону.

— Это... зубы... то есть, рога той косули?

— И коготь волка, которого я убил на моей первой охоте, — с лёгкой гордостью добавил он.

— Спасибо... — отставив чашу, я неловко взяла украшение, чувствуя одновременно смущение и непонятную тоску. — А воины такие носят?

— Конечно! — Шона запустил пальцы за ворот и вытянул похожее украшение, только с тремя когтями, видимо, того же волка. — Хочешь, помогу надеть?

— Нет, спасибо, — я отдёрнулась, пожалуй, слишком резко. — Почему ты решил подарить его мне?

— Почему нет? — кажется, Шону немного задела моя реакция. — Я считаю тебя другом.

— Спасибо, — уже в который раз пробормотала я. — Буду носить его...

...и вдруг поняла, откуда внезапная тоска. Всё это напомнило мне похожую сцену, только не здесь, а в далёком, теперь сожжённом монастыре. Вокруг — не юрты, а деревья древней рощи, и передо мной — не варвар с туманным происхождением, а мой Вэй, дожидающийся восхода луны, чтобы надеть мне на запястье браслет, украшенный кусочками лунного камня...

— ...уточки-юаньян, — прозвучал в сознании его голос. — Знаешь, что они означают?

Я резко подскочила, отвернувшись, чтобы Шона не видел готовых брызнуть слёз.

— Что с тобой? — недоумённо спросил он.

— Айраг ударил в голову... Пойду прогуляюсь! — и почти бегом бросилась прочь.

Но тут же замедлила шаг — музыка, доносившаяся со стороны "арены" внезапно оборвалась, вместо неё послышались крики и грохот, будто кто-то опрокидывал столы. Драка?

— Что-то случилось, — подскочил ко мне Шона. — Узнаем, не нужна ли помощь!

Когда мы вылетели к "арене", всё уже закончилось. Два стола были действительно опрокинуты, рядом с ними валялись чаши, миски и несколько избитых, слабо копошащихся халху. Каган раздавал приказания, каганша стояла рядом, сдвинув брови, каганёнок беседовал с одним из нукеров. Шона начал выспрашивать у суетившихся вокруг, что произошло, но я уже устремилась вперёд — один из опрокинутых столиков принадлежал Бяслаг-нойону. Темника нигде не видно, его жена близка к обмороку, её утешают женщины из свиты каганши... Значит, мой враг допил айраг и увидел дно чаши! А вот и чаша — рядом с перевёрнутым столом. Я едва удержалась от ухмылки, рассмотрев выведенные мною две буквы, оставшиеся от имени Бяслаг-нойона. Я нанесла их незадолго до праздника, чтобы потом подменить чаши и заставить темника думать, что "знамение" появилось, пока он пил айраг.

— Почему ты не знаешь, когда нужно остановиться? — прозвучал в сознании голос Фа Хи.

Учитель стоял рядом. Вскинув голову, я встретилась с ним взглядом и невинно спросила:

— А что произошло?

Но ответил подбежавший к нам Шона:

— Всё это — дело рук Бяслага! Нойон выпил слишком много и пришёл в буйство. Отшвырнул чашу, начал выкрикивать проклятия, опрокинул стол. А, когда его попытались успокоить, набросился на воинов с кулаками, — он кивнул на уже поднимавшихся на ноги халху.