— Урагшааа! — снова выкрикнул Тургэн и от вновь подхваченного клича задрожал воздух. Ряды конницы разомкнулись, и лучники, как в хорошо отрепетированном танце, влились в них, превратив наше наступление в один сплошной "девятый вал", необратимо следующий за противником. Ветер холодил лицо, развевал за плечами плащ, от удушливого дыма першило в горле — похожий запах был у взорвавшихся петард, которые мы всегда запускали на новый год... Я неслась всё быстрее, не отставая от Тургэна... и вдруг сквозь грохот, шум и крики сверху пронеслось знакомое "ххек-ххек-ххек", и, вскинув голову, я не поверила глазам. Моя капризная красавица парила в небе, раскинув белоснежные крылья. Чуть пролетая вперёд и снова возвращаясь, она кружила прямо надо мной... и, невольно замедлив шаг, я в отчаянии выкрикнула:

— Хедвиг! Нет! Улетай!

— Юй Лу! — окрик Тургэна заставил меня вздрогнуть.

Принц тоже замедлился, в растерянности оглянувшись на меня. Атака продолжалась, всадники уже обгоняли нас... Бросив бессильный взгляд на Хедвиг, не реагировавшую на мои команды, я уже тряхнула поводьями, собираясь пустить коня в галоп... и прежде чем успела осознать, что делаю, дико закричала:

— Назаааад!

Иногда мгновение на самом деле решает всё. Оно может спасти или погубитъ, или даже решить исход сражения. Сейчас мгновение, "украденное" Хедвиг, спасло и Тургэна, и меня. Всадники, обогнавшие нас на какие-то несколько метров, начали внезапно обрушиваться на землю, будто кто-то или что-то подрезало ноги их лошадей. Опрокидываясь вперёд на полном скаку, они кубарем катились по земле, покрываясь кровью, словно падали на колючую проволоку, а скакавшие за ними налетали на их тела и судорожно бьющихся в конвульсиях лошадей и тоже скатывались на землю. А из-за завесы дыма со стороны неприятеля неслись стрелы...

— Назад! Назад! — подхватил мой вопль Тургэн. — Это западня! Отступаем!

— Отступление! Отступление! — понеслось по рядам.

То там, то здесь мелькали белые флажки, и "волна" конницы отхлынула, оставляя в "полосе смерти" тела израненных воинов. Оглянувшись на жуткое место в последний раз, я различила что-то, белеснувшее в жухлой траве, и, резко развернув коня, понеслась в направлении "отступивших" шихонгцев. Проигнорировав окрик Тургэна, на ходу выскочила из седла и, подхватив с земли блестящий предмет, снова взлетела на коня. Стрела просвистела в сантиметре от моего лица, сбив шлем. Выхватив саблю, я отбила ещё одну, метившую мне в лоб, и, толкнув голенями Дос, понеслась навстречу отделившемуся от отступающего войска Тургэну.

— Ты... — в бешенстве начал он.

— Прости, но нужно было узнать, что это, — я протянула ему то, ради чего подверглась вражескому "обстрелу". Металлическое похожее на снежинку приспособление, с очень острыми краями и достаточно крепкое, чтобы пробить копыта лошадей. "Снежинки" были рассыпаны ковром на пути нашей конницы — Фа Хи не ошибся насчёт соотечественников и их предводителя. Коварство Сунь Ливея — поистине дьявольское... Но благоверный даже не глянул на железного "ёжика", яростно подхлестнул коня и умчался вперёд. Посмотрев вверх на продолжавшую кружить над нами Хедвиг, я поскакала следом.

До самого лагеря мы так и не обменялись ни словом.

***

Каган и хатун ждали на деревянном возвышении, заменявшим здесь трон и одновременно поднялись, когда Тургэн, спешившись, рухнул перед ними на одно колено.

— Прошу созвать военный совет, отец! Фа Хи должен присутствовать!

Каган кивнул одному из толпившихся у возвышения воинов, и тот унёсся выполнять поручение.