- Здравствуй, Игорь Михайлович, - в упор смотрю на  еще не старого мужчину. Среднего роста и телосложения, ухоженный и всегда гладковыбритый. В идеально отглаженной медицинской пижаме, поверх которой накинут белый халат.

Мужчина поднимает на меня тяжелый взгляд. Уверена, он репетировал. Сколько же внутри него ненависти ко мне. Хотя обычно он ее тщательно скрывает.

- Присаживайся, Света, - он жестом указывает мне на стул. Его губы сжимаются в тонкую линию, а в темных глазах разгорается опасное пламя.

Присаживаюсь молча, не понимая пока, о чем пойдет речь.

Напряжение растет. Свекор сверлит меня злым взглядом, на его щеках ходят желваки.

- Игорь Михайлович, ты мне что-нибудь скажешь или я уже пойду? – устало спрашиваю я.

Я уже семь лет ношу фамилию Воронцова и столько же работаю в этой клинике, за эти годы как-то так сложилось, что к свекру со свекровью я обращаюсь на «ты».

У меня выдалась тяжелая неделя, много пациентов, три дежурства почти подряд. Я валюсь с ног от усталости.

Мои слова выводят мужчину из задумчивости. Он молча подхватывает планшет, разблокирует экран и что-то открывает.

- Как ты это объяснишь? – он протягивает мне гаджет.

Бросаю взгляд на экран и на фото вижу себя. Странно, кому понадобилось это снимать. Вчерашнее дежурство. Я захожу в палату к больному, тому самому, проблемному.

Он лежи на постели, прикрыв глаза.

И что? Я перевожу вопросительный взгляд на свекра.

- Листай, - требует он.

Следующая фотка действительно выглядит уже не так буднично. От ее вида у меня холодеют руки, я призываю все свое мужество, чтобы сохранить лицо.

Я сижу верхом на пациенте, он держит меня за руки, притягивая к себе. Его голова запрокинута, лицо тянется  навстречу моему. Кажется, что он ждет страстного поцелуя.

Собираюсь вернуть планшет, но свекр хмурится и жестом предлагает продолжить листать. Я уже догадываюсь, что увижу на следующей фотке.

Судорожно сглатываю и провожу пальцем по экрану. На следующей фотке, я, выгнувшись, упираюсь мужчине в грудь, а он в порыве страсти рвет на мне рубашку медицинской пижамы.

«Удачный» ракурс: мужская рука сжимает в кулаке край моей одежды, из разодранного ворота торчат обрывки кружевного бюстгальтера. Но еще хуже попавшая на снимок моя обнаженная грудь с темной горошиной соска.

- Нет, – шепчу я, в ужасе глядя на экран.

Очень быстро ужас переходит в мучительное чувство унижения. Поднимаю руку и прикрываю рот, чтобы не закричать. Как мерзко все это выглядит. В реальности и близко не было того, что изображено на фотографиях. Кошмар…

 - Я могу объяснить, - голос подводит меня. Быстро свернув приложение, отбрасываю от себя планшет.

- А что тут объяснять? – свекр вопросительно вскидывает бровь. Кроме злости в глазах я вижу мрачное торжество на его лице. Он рад, что подловил меня, изобличил, унизил, окунул головой в грязь. Именно такой он меня и представляет себя с первого дня нашего знакомства.

- Ты привела в мою клинику своего любовника и развлекалась с ним всю ночь вместо дежурства, - он выплевывает слова.

- Игорь Михайлович, ты на утреннем собрании присутствовал? Я докладывала, что пациенту ночью стало плохо, у него был анафилактический шок! – вскакиваю со стула и упираюсь руками в столешницу.

- Я запросил документы по нему, - он хлопает по стопке на краю стола. – Он вчера днем был у тебя на приеме. А до этого поругался с регистратором, требую именно тебя.

- Я ничего не знаю об этом… - я растеряна, но по-прежнему уверена в себе.

- Зато я знаю. Ты осматривала его днем, ты госпитализировала его в отделение и ты пришла на дежурство в ночь, чтобы покувыркаться с ним, - голос свекра гремит подобно грому.