А так было хорошо совсем недавно – свободно! Я уже думала, что наступила новая эра, и девушек с парнями уравняют в правах. Но пришла эпидемия, а с ней новое правительство и старые законы, словно общество восстало из могилы и тянуло за собой прежние порядки, как мертвец – саван. Чтоб им всем!

– Киран, в замк есть небольшой секрет, – проговорила я, устав ждать, – так просто ключом не откроешь.

– ма! Сразу сказать не могла?! – вспыхнул кузен.

– Я сказала… – невозмутимо пробормотала я, заполучив в руки увесистый ключ. – Дедушка наш был затейник, любил загадки и сюрпризы.

– Почему мне он про них не рассказывали? – недовольно фыркнул Киран.

Я не ответила, просто дед не любил нытиков, к тому же родители Кирана не часто привозили его сюда.

Замок со скрипом поддался, ворота распахнулись, стоило дёрнуть их на себя. Я потянула за поводья запряжённого в повозку тура, поросшего длинной коричневой шерстью, местами свисающей клоками. Надо бы остричь его, жарко.

Тур нехотя оторвался от травки, взмахнув крупной головой с кривыми рогами. И пошёл за мной. Даже не потребовалось прибегать к кристаллу, чтобы заставить животное подчиниться.

Старый дом!

Однако вместо привычного предвкушения тепла, запаха сдобы, жареных кур на вертеле, вместо гостеприимной и щедрой суеты, с которой всегда встречали гостей бабушка и дедушка, сегодня нас ждали тишина, унылый сквозняк, шагающий за нами, как привидение, и мерзость запустения. Я сглотнула слёзы.

«Ничего не бывает вечным. Всё, что создано, разрушится. Всё, что рождено, умрёт», – вспомнила я слова наставницы.

– Давай скорее всё закончим и уедем отсюда, Киран, – сказала я сдавленным голосом.

Горе потери гасится расстоянием. Я это уже знала по себе.

– Дождёмся покупателей и уедем, – кивнул кузен, вновь обретая растерянный в бою с замком апломб старшего мужчины в семье.

Прикрикнул на второго тура, на котором ехал сюда верхом. Сверкнул алым кристалл – животное взревело и вбежало в ворота.

Я прошла через двор и коснулась рукой каменной стены. Совсем холодная, неровная местами, построенная за много поколений до меня, она, казалось, тоже была полна печали.

«Прости, дом, но мы вынуждены продать тебя. Мне очень жаль…»

Вновь засвербело в глазах. Я сняла связку ключей с вырезанного дедушкой крючка в форме головы петушка.

– Как договаривались, Киран? Всё, что получим за дом и угодья, поделим пополам, – произнесла я: лишь бы не молчать и не расплакаться.

– Да-да-да, – поспешно ответил кузен, отводя глаза и рассматривая жухлую траву на подворье. – Уныло тут. Хоть бы не сбросили покупатели цену! Как расплатятся, получаем деньги, я провожу тебя в твою школу целительниц, а сам в столицу. Там все перспективы для молодого человека нынче.

Где-то скрипнула половица. Снова сквозняк. Брошенный дом при всей своей былой величественности, толщине стен, шатровых потолках и ряде колонн в центральной зале, был похож на сироту…

И вдруг послышался шум с дороги. Киран всмотрелся вдаль.

– Едут. Ты, ма, покажи им всё, ключи где какие, замки. Раз уж дед только тебе секреты всякие выдавал, ты и рассказывай. Только про болезни не надо, чтобы цену не сбивали. А я по бумагам с ними обговорю, рассчитаюсь.

– Ладно. – Я подошла к кузену, с сожалением глянула на его щуплые плечи, нервные пальцы. – Братик, а тебе не жаль расставаться с этим домом? Может, мы совершаем ошибку?

– Какую ещё ошибку? Разве ты станешь заниматься поместьем? Тебя вон учиться несёт. За время, что ты пробудешь в Ордене, тут всё растащат до последней щепки.

Я вздохнула.