– Если ты не рассчитываешь на продолжение, – хрипло выдыхает Тарелкин, все ещё не поворачиваясь ко мне лицом. Сейчас его весьма занимают собственные запонки. – Можешь остаться.

– Если Вы ни на что не рассчитываете, – громко фыркаю я. – То я останусь.

Всё-таки остаться сверху в разговоре – мой единственный шанс сохранить достоинство. Потому что совсем недавно я была жёстко под ним. И совершенно немыслимо дать ему снова оказаться сверху даже в разговоре. Просто ниже моего достоинства.

– В понедельник нужно прийти пораньше и подготовить переговорку, – как ни в чем не бывало роняет босс. – Я назначил встречу мерчандайзеров на девять, – наконец оборачивается ко мне. Бросает осторожный взгляд, будто не он сейчас на коне, застегивая дурацкую неподдающуюся запонку на рукаве. А уже через секунду заправляет руки в карманы брюк, выпрямляется, становясь будто выше и шире, и впивается в меня фирменным проверяющим нервную систему оппонента взглядом.

– Поняла, – соскакиваю с холодной столешницы и разворачиваюсь на выход.

Этот взгляд я выдержать не в силах. Не сегодня.

– До свидания, Юрий Константинович, – бросаю уже у двери.

– До свидания, Софья.

Хриплое прощание отзывается повторным спазмом внизу живота. Я сломалась. Теперь такой отклик будет всегда?

Отвратительно.

Знаю, что самая верная реакция сейчас – самобичевание. Но какого-то черта, всю дорогу до дома я тупо ловлю флешбэки вечера. Раскаленные губы, скользящие по плечу, рука, сжимающая шею, громкие шлепки. И собственный стон, смешанный со сдержанным мужским.

Волна возбуждения прокатывается по все ещё разгоряченной коже. Вновь и вновь. Трусы хоть выжимай.

До мозга просто все ещё не дошло, что и с кем я творила.

Но следующее утро все расставляет по местам.

Тут тебе и самобичевание, и ненависть к себе, и даже трусливое желание проявить слабость и уволиться дистанционно. Отличный план я считаю.

И даже посвящаю субботу тому, чтобы, не вылезая из кокона одеяла, проштудировать рынок вакансий.

Но вот тебе, Сонечка, сюрприз: такой зарплаты, как платит тебе деспот, никто предложить не может. Даже на аналогичной должности помощника руководителя. Не то, что каким-нибудь младшим экономистом по специальности.

Щедрый засранец.

Сделал все, чтобы не потерять единственного работника, готового терпеть его несносный характер.

А потом разложил на столе. Как свою бывшую.

На том же самом столе, Господи.

Хуже не придумаешь.

Не будь стены такими тонкими, что слышно, как чихает соседский кот – прооралась бы от души. А так, идиотский плюшевый медведь, так и не сыскавший другого владельца – мой единственный способ сбросить это давящее на грудь напряжение. Интересно, можно задушиться медведем?

Тоже неплохой способ избежать неизбежной встречи с начальником.

Я утыкаю в мягкое синтетическое пузо лицо и кричу. Долго. Пока мой крик не сливается с динамичной мелодией рингтона. Сеанс крикотерапии приходится отложить. Я тянусь за телефоном, оставленным на полу под кроватью и, откинув с лица волосы, вглядываюсь в экран.

Лиза.

Черт.

Вчера весь вечер игнорировала ее звонки. Но час расплаты пришел.

– Алло, – отвечаю хрипло.

– Я тебя ненавижу, – с ходу набрасывается на меня подруга. – Провести весь вечер пятницы дома! Из-за тебя! Еще и трубку не поднимала, зараза!

На заднем фоне у нее что-то скрежещет, я морщусь от отвратительных звуков и слегка от повышенного голоса подруги.

– А ты себя нормально чувствуешь? – переключаю ее безудержный фонтан слов. – Мне видимо конфетки не пошли. Весь вечер как в тумане.

Отличное оправдание. Это точно злополучные конфеты. Чертов Виталик во всем виноват!