Минут через пятнадцать такой пытки Алиса смелеет, чем вызывает во мне гордость. Она начинает понемногу говорить с дочерью. Сначала о картине: обсуждает оттенки бисера. Затем аккуратно задает вопрос о школе. Спрашивает, как там дела. Макар сразу напрягается, ему это не нравится. А вот Кира, не отрывая глаз от ручья, спокойно отвечает:

— Да все так же, ничего нового.

Чтобы не напугать девочку напором, Алиса переводит разговор снова на картину. Они сейчас расшивают траву по бокам от воды.

— Нет, этот оттенок зелёного лучше вот сюда, — Алиса аккуратно касается руки дочери.

Кира замирает от тактильного контакта, но не выдергивает ладонь.

— Хорошо, — соглашается.

Алиса первой убирает руку. Они продолжают работу дальше. Сизый дым от сигары Макара заполнил пространство. Кира начинает покашливать.

— Можно, пожалуйста, открыть окно? — подаёт голос женщина из опеки.

Бинго! Макар своими действиями сейчас настроит тетку против себя. То, что нам нужно.

— Можно, — дает позволение.

Женщина подходит к окну и открывает створку пошире. Осуждающе глядит на Макара из-под опущенных очков.

— Не замёрзнешь? — Алиса тихо спрашивает у дочери. Не дожидаясь ответа, снимает с себя пиджак и накидывает ей на плечи.

Девочка не противится. Опускается носом в край пиджака и вдыхает.

— У тебя новые духи, — не то спрашивает, не то констатирует.

Отлично. Кира идет на диалог с матерью.

— Да. Помнишь этот запах?

— Это те духи из ЦУМа?

— Да.

— Вкусные.

— Хочешь такие?

Мнётся.

— Да, — тихо отвечает.

— Я привезу тебе в следующий раз.

— А за какие деньги ты их купишь? — громко вмешивается Макар. — Ты же не работаешь. Или у своего нового хахаля попросишь? — кивает в мою сторону.

Пока Алиса борется с желанием ответить Макару, Кира поворачивается в мою сторону и удивленно смотрит. Темные глаза девочки расширились на пол-лица, на контрасте с темными волосами кожа выглядит болезненно-бледной. Кира недоуменно хлопает ресницами.

— Это мой адвокат, — поясняет Алиса дочери.

— Из-за него мама нас бросила, — вставляет Макар.

— Макар, ты говоришь ложь! — вспыхивает Алиса.

— Да неужели?

Блядь! Я же велел Алисе не вестись на провокации. Она сейчас все только испортит! Макар преподнёс Кире развод с Алисой как то, что «мама нас бросила». Девочка поверила и чувствует себя преданной матерью.

— Макар, это ложь. Я не бросала ни тебя, ни Киру. Это ты захотел развестись, а сейчас вводишь Киру в заблуждение и клевещешь на меня.

Девочка мотает головой между родителями и мною. Дышит тяжело и надрывно. Такое ощущение, что сейчас заплачет.

— Время вышло, — громко объявляю, хотя до конца свидания еще семь минут. Нужно срочно обрубить этот спектакль. Не на глазах у опеки и психолога им ругаться.

Кира принимается собирать коробки с бисером. Плечи девочки вздымаются быстро-быстро, выдавая желание расплакаться. Она отодвигает стул с громким скрежетом и, схватив картину, торопится на выход. Когда хватается за дверную ручку, поворачивает голову ко мне.

Это длится от силы пару секунд. Девочка смотрит на меня, и ее глаза стремительно наливаются слезами. А я вдруг таким виноватым себя перед ней чувствую. Как будто и правда отбираю у больного ребенка мать. Кира вылетает из библиотеки, а у меня аж ком в горле образовался от этой секундной встречи взглядов. Откуда это? Я никогда не был сентиментальным по отношению к детям клиентов. Впрочем, и таких клиентов, как Алиса, у меня ещё не было.

Женщина из опеки громко переговаривается с психологом. Я думаю, их симпатия перешла на сторону Алисы. Ковалёв своим идиотским поведением сам себе яму вырыл.