Елена замолчала, подошла к окну. Соседний дом светился огнями. Мы с Иваном молчали, боясь нарушить тишину.

— А вон в той угловой квартире устраивались чудесные рождественские праздники. Хозяйка — красавица, умница, была музой известного поэта. Когда ее мужа арестовали, ей пришлось освободить квартиру и переехать в комнату в коммуналке. Она писала мужу письма в тюрьму, не зная, что его давно нет на свете. Его расстреляли через два месяца после ареста, а она писала ему десять лет, пока была жива. Того мира давно нет… Все они умерли. Умерли… Елена Павловна вдруг спохватилась: — Я, наверное, утомила вас этими историями столетней давности! Иван улыбнулся:

— Ну что вы! Я так люблю слушать ваши рассказы. Мне бы хотелось написать о женщинах, про которых вы рассказываете, сделать их своими героинями.

Елена кивнула: — Понимаю… В них был эпический масштаб, предчувствие вселенской трагедии, глубина. Наконец, эти невероятные красавицы были блестяще образованны, умны, благородны. Не хотелось бы по-старчески сетовать, что нынче все не то, все не так, и люди измельчали, но, кажется, это правда, — она развела руками.

…Иван поднялся: — Уже поздно, мне пора.

Я перевела взгляд на часы и охнула — за разговорами мы не заметили, что засиделись до полуночи. Я поблагодарила хозяйку и следом за Иваном вышла в прихожую.

— Ваня, проводи Нику, — попросила Елена, прощаясь с нами.

На улице шел пушистый новогодний снег. Возвращаться домой не хотелось. Я с надеждой ждала — может быть, Иван предложит прогуляться? Мне было интересно поговорить с ним, спросить, о чем он пишет, как познакомился с Еленой, о сотне других вещей.

— Куда вас проводить? — спросил Иван.

Услышав его равнодушный голос, я мгновенно сникла. — Спасибо, меня не надо провожать. Я дойду сама, тут близко… У набережной мы простились.

* * *

Придя домой, я продолжала думать о новом знакомом и наконец поняла, на кого он похож. Ваня был похож — о боги! — на звезду вестернов, моего любимого актера Клинта Иствуда в его лучшие годы. Такой же худой, но сильный (женщине ведь достаточно одного взгляда на мужчину, чтобы это понять), сдержанный, немногословный; а когда он улыбается, улыбка озаряет его лицо светом, будто где-то внутри зажигается лампочка. Я бы хотела узнать, о чем он пишет, что его волнует, какие отношения связывают их с Еленой. Жаль, если я его больше никогда не увижу. Я расстроилась — надо было как-то продолжить знакомство, изящно и непринужденно — есть ведь девушки, которые так умеют пригласить его… ну, хотя бы в «Экипаж» на чашку кофе. А я… застеснялась, скукожилась, как старый пень.

Увы — в отношениях с мужчинами я не умею проявлять инициативу, боюсь показаться навязчивой, быть отвергнутой, боюсь, как бы кто чего не подумал. Я вообще слишком многого боюсь, как и положено хорошей девочке, воспитанной на нежной девичьей литературе, сказках и мифах о Спящей Красавице, Золушке и Белоснежке, закладывающих в головки барышень «правильную» матрицу и соответствующие паттерны поведения. Согласно им девушке надлежит терпеливо ждать принца на белом коне (лучше бы «Мерседесе»), со своей стороны не предпринимая для его поисков никаких усилий. По преданиям, этот принц найдется сам собой и однажды постучится в дверь ее башни, спасет, обнимет, поцелует и наполнит девичью жизнь счастьем и смыслом. И вот гордая, воспитанная, умная и красивая барышня ждет принца, смысла и счастья: «Предчувствую тебя, года проходят мимо…» Года проходят — это да. Уже ни красоты особой, ни здоровья, а «Мерседес» к башне даже близко не подъезжает. И в этом кроется главная ошибка подобного воспитания — не надо девочкам внушать идеи, что они-де должны пассивно ждать принцев и милостей от природы, потому что современной женщине никто их просто так не предоставит. Она