Поймал себя на том, что ускорил шаг. Черт, это раздражает. Я не должен волноваться, но почему-то важно увидеть, на месте ли она.

Открываю дверь и вижу ее. Павла на месте. Меня охватывает странное чувство. Какое-то облегчение, которое я тут же себе запрещаю. Почему мне вообще не все равно? Но раздражение вспыхивает моментально. Какого черта она так на меня действует?

Она идет в мою сторону. Уставшая, но не сдающаяся. В глазах нет покорности, только твердость. Даже в усталости она не выглядит сломленной. Ее вид вызывает у меня смешанные эмоции – облегчение, раздражение, интерес. Она не ушла, не сбежала, не сломалась. Пока.

Наши взгляды встречаются. И я понимаю, что мне хочется заставить ее сломать этот взгляд. В ее глазах усталость, но ни капли смирения. Ее дико раздражает, что я наблюдаю за ней, оцениваю. Но мне плевать.

– Как день прошел? – спрашивает я с усмешкой, склонив голову на бок.

– Да пошел ты, – фыркает она недовольно, разворачивается и уходит.

– Угу, в кабинет, – бросаю я, не давая себе времени на лишние мысли.

Павла замирает, а меня едва не сносит волной ее негодования. Она шумно выдыхает, ломая свой внутренний протест и все же идет в кабинет. Я за ней.

Я замечаю, как ее плечи чуть опущены, как в шаге есть усталость. Она все еще борется. Тяжелый день? Возможно. Но мне нужно знать, что именно произошло.

Мы заходим, я закрываю дверь, прохожу к своему столу, опираюсь о край.

– Ну, рассказывай, как прошел день? – спрашиваю, опираясь на край стола. Мои пальцы небрежно стучат по деревянной поверхности, но я внимательно слежу за ее реакцией.

Она скрещивает руки на груди и фыркает:

– Как видишь, я все еще здесь, – во взгляде все тот же вызов.

Я не могу сдержать легкую усмешку. Павла все еще дерется, даже не понимая, что этим только сильнее цепляет.

– Значит, выстояла, – отмечаю я, наблюдая, как она сжимает губы. – И униформа тебе к лицу.

Она хочет сказать что-то резкое, но передумывает. Стоит передо мной, напряженная, готовая к бою. И я понимаю, что не сдастся. В этом что-то есть. И это дьявольски интересно. Я жду, в предвкушении, когда Павла заговорит первой.

Сжимаю кулаки, а внутри все закипает. Ленивое спокойствие Марка выбешивает. Он сидит, чуть склонив голову, и смотрит так, будто я просто часть интерьера. Мне хочется, чтобы Марк сам сказал, чего от меня хочет. Но он упрямо молчит.

– Так сколько? – мой голос звучит резко, почти с вызовом. Я готовлюсь к бою, но противник не торопится нападать. – Когда ты наконец скажешь сумму?

Марк не отвечает сразу. Он тянет этот момент, словно кошка, играющая с мышью. Смотрит, изучает, будто проверяет, как далеко может зайти. В этом взгляде что-то опасное, не терпящее возражений, но я не отвожу глаз. Все это бесит еще больше. И в то же время разрывает изнутри непонятным волнением.

– Нет никакого долга, – Марк говорит холодно и отстраненно. Но в уголке губ мелькает почти незаметная усмешка, и от этого мне становится не по себе. – Ты можешь уйти прямо сейчас и никогда не возвращаться. Искать и принуждать тебя я не собираюсь.

Я замираю. Внутри будто что-то ломается. Грудь сжимается, дыхание сбивается. Он рушит сценарий, который я для себя прописала. Но я знаю, что так не бывает. Это какой-то розыгрыш. Марк должен требовать, угрожать, ставить условия. А он просто отпускает меня?

В голове мгновенно включается паника. Это ловушка? Новый способ унизить меня? Или он просто проверяет, как далеко я готова зайти?

– Что?.. – вырывается у меня почти шепотом.

– Ты свободна, – повторяет он все так же спокойно, без эмоций.