Все остальное для меня происходило как в замедленной съемке. Крики сокамерников, удары дубинок, хаотично обрушившиеся на мое тело и резкий удар захлопнувшейся за мной двери одиночной камеры.  

Полка, прибитая к стене, на которую меня сгрузили, была единственным предметом мебели. Кто из нас не смотрел фильмы про тюрьму: «Бандитский Петербург», «Побег из Шоушенка». Реальность не имеет с ними никакого сравнения. Все было настолько хреново, что я даже подумал о том, что возможно сейчас меня накроет бабская истерика, но этого не случилось. Я просто отключился, провалившись в спасительный сон. 

Наутро я проснулся от ноющей боли во всем теле. Да уж, профессионалы херовы. Болело все, но синяка я ни одного не обнаружил. Ужасно хотелось пить и я сделал пару шагов к умывальнику, который стоял, вернее был намертво зафиксирован в самом углу. От того, что сменить его не представлялось никакой возможности, я оценил его примерный возраст в сто лет. Покрутив нечто, отдаленно напоминающее вертушки я все-таки дождался появления воды. Она пошла не сразу и запах от нее был тот еще, но жажда была сильнее.   

- Завтрак, - пролаяли за дверью, и в маленьком окошечке появилась собачья миска, но даже она вряд ли стала бы это есть. Так как без воды человек может прожить всего пару суток, ее качество меня не особо волновало, когда я с удовольствием утолял свою жажду, невзирая на запах, но без еды – гораздо больше. Поэтому есть этот завтрак космонавтов я не собирался, взяв только хлеб, которого мне полагалось всего один кусок. Я, мать его, в блокадном Ленинграде что ли?! Но возмущаться я, конечно же, не стал, потому что внутреннее чутье подсказывало мне, что это может только увеличить срок моего пребывания здесь. 

Решил немного размять свое затекшее тело, но даже отжиматься в таких условиях было нереальной задачей, так как комнатушка была неимоверно мала. Пришлось отжиматься от пола, закинув ноги на стену. Я даже испытал радость, когда почувствовал знакомое напряжение во всем теле, после физической нагрузки.  

Теперь и анализом ситуации можно заняться. 

Ситуация с Силивановым – фикция чистой воды, ничего там доказать у них не получится, это был только повод упрятать меня сюда, а уж здесь убрать по-тихому, но не вышло. Уже в который раз его покушения на меня срываются. Видимо я чертовски везучий товарищ. Хотя странно, мою комплекцию издалека видно, а парнишка этот, насколько я помню, уж слишком слабоват, даже принимая во внимание эффект неожиданности. И как-то странно он нож в себя принял, как будто нарочно. Легкий озноб прокатился по моему телу.  

За убийство человека засадить меня будет гораздо проще. 

18. Глава 18

Три дня проведенные в одиночной камере, показались мне вечностью. Я мысленно занимался работой загружая мозг до предела, напрягал память, вспоминая малозапоминающуюся информацию, что угодно только бы не думать о том, где я нахожусь, и не сойти с ума. Комната была настолько мала, что порой мне казалось, что здесь нечем дышать. И только в такие, самые отчаянные моменты я позволял себе думать о Лизе.   

Острая боль простреливала мое сердце от мыслей о том, насколько все безнадежно сейчас. Вспоминая нашу последнюю встречу, я моделировал ситуацию как хотелось мне. Что я веду ее в машину, и она не сопротивляется. Дальше вымышленные картинки менялись на реальные воспоминания о том нашем разе в машине, когда Лиза была сверху. 

Я резко провел по волосам, отгоняя грезы, не давая себе раскиснуть окончательно. Нагружая себя физическими упражнениями, пытался систематизировать распорядок дня, чтобы он не казался таким долгим и как следствие жуткий голод. Продержавшись на хлебе только сутки, я проглотил завтрак на следующий день без малейшего сожаления. Нет, он не показался мне манной небесной, но мой желудок благодарно заурчал, приятно потягивая своей наполненностью.