- Не говори так обо мне. Я не знаю, какие у тебя планы на меня, Рустам, но в первую очередь тебе придется спрашивать меня.

Между нами вспыхивает пламя, по цвету равное заходящему солнцу.

- Ты как Диана, Полина. Только за ее спиной – отец. Мой дядя. А за твоей спиной – я, и поэтому ценность ты представляешь равную ей.

Руки Рустама сжимают меня крепче. От его тела становится теплее, а от слов – холоднее. Меня бросает в контраст.

- Я…

- Нет, Полина. Ты вошла в семейство Басмановых, и теперь ты часть моей семьи. Потому что семью трогают в последнюю очередь, когда больше нечем крыть.

- Что ты имеешь в виду? – напрягаюсь сразу.

- Имею в виду, что до Полины добрались бы сразу, а вот до семьи Эмин хрен доберется. Я не позволю, поняла?

Я не понимаю. Не понимаю и потому кусаю губы, лишь бы сбить желание заплакать.

Оказывается, с мужчиной рядом одновременно можно ощущать как безопасность, так и страх.

- Давид уже вмешался в дела Волгограда. Наши люди нанесли Эмину удар, а в ответ он положил всех наших людей. За исключением одного, с которым Шах отправил нам письмо. Знаешь, каким образом? Письмо находилось в зубах снесенной головы одного из наших людей.

- Зачем ты все это мне говоришь? – качаю головой безумно.

- Чтобы ты понимала: Эмин начал войну. А там, где война, там и опасность. Но я тебя защитил. Ты станешь частью моей семьи.

Хорошо. Стану так стану. Черт с тобой, Басманов.

Только что это значило?

Должно быть, скоро он познакомит меня со своими родителями?

Заявит о серьезности наших отношений в СМИ?

И, быть может, через год он планирует сделать мне предложение…

Только вот мне и моему ребенку… точнее нашему ребенку не место в криминальном мире.

Ох!

У меня будет ребенок… боже.

Что же мне делать? У кого попросить совета?

Наберусь ли я смелости сказать об этом Рустаму?

А вдруг, когда враги Рустама узнают о наследнике, они захотят воспользоваться этой слабостью?

Я резко закрыла глаза. Мне стало нехорошо, и слабость смешалась с головокружением. Я полностью легла на грудь Рустаму, позволив себе минутную слабость.

Надо ведь сходить к врачу, Полина. Если зачатие было после первой близости в конце апреля, а сейчас первое июня…

Боже!

Наберись смелости, Полина. Скажи ему!

Давай, сейчас…

- Конфета, сейчас я задам тебе один вопрос.

От вкрадчивого шепота возле уха я замираю в ежовых рукавицах, боясь пошевелиться.

- И ты подумай хорошенько, прежде чем мне ответить… - добивает Рустам.

Молчу, кусая израненные губы.

Мамочки…

- Ты ничего не хочешь мне сказать, родная?

- Я? – хриплю в ответ.

- Да. Или ты замерзла? Чего задрожала? – его шепот разбудил меня.

- Н-нет, не замерзла.

- Вернемся в каюту?

Качаю головой и прошу Рустама остаться. Не хочу в каюту, там мысли тяжелые становятся. Здесь их волны качают, кислородом голову насыщают…

В общем, к моменту, когда солнце зашло за горизонт, я построила свои идеальные планы на жизнь, и мне было все равно, если планы Рустама были иными.

Я не хотела быть Дианой. Я другая, я имею право на выбор. Я никакой не ключ и не атрибут…

Правда, я еще не решила, как сказать Рустаму о беременности, но совершенно точно я знала, что я и Диана – это разные люди. Пусть она будет атрибутом власти, а я свободным от войны человеком.

Пальцы Рустама обвили мои руки, неосознанно уводя меня от потайных мыслей.

- Повторим фигуру Джека и Розы?

Я улыбаюсь, и послушно развожу руки в стороны. Настоящий Титаник… и высоко здесь было, в носу судна, и также страшно. Ветер бросается к телу, обволакивая нас свободой и желанием жить. Мы повторяем легендарный фрагмент из любимого многими фильма.