― Кажется, он очнулся, ― услышал я встревоженный женский голос, но понять, кто это, было невозможно.

― Да. Он должен нас слышать, ― прозвучал мужской голос и тоже незнакомый.

Возможно, это один из головорезов? А девушка кто? Врач?

― Молодой человек, вы нас слышите?

― Парень, ты живой?

― Подожди, Саш, надо ему губы смочить. Он наверняка хочет пить, ― зришь в корень, незнакомка. Пить я ужасно хочу, ― принеси пару кубиков льда из морозилки.

― Ладно.

Через несколько секунд девушка осталась со мной одна.

― Кто же тебя так, а? Кому дорогу перешел?

Да есть один мудак. А точнее, два, ― подумал про себя и тут же ощутил на губах холодный лед.

― Ммм…

― Живой, слава богу, ― выдохнула девчонка, продолжая мазать мне губы.

― Главное, чтобы не окочурился здесь. Еще проблем не хватало с законом.

― Во‐первых, Саш, не говори ерунды, а во‐вторых, мы ведь его не били. Нашли у обочины такого истерзанного.

― Проблема на голову.

В следующий раз я очнулся и понял, что вокруг темнота. Наверное, ночь наступила. Но что самое интересное, я смог немного открыть глаза. Это уже радовало. Но мне все еще по‐прежнему было сложно. Все тело болело, и в голове творилась какая‐то каша.

Мне кажется, или в углу ночник включен?

― Ты очнулся, ― услышал голос все той же девушки.

Она подошла ко мне и, присев рядом, посмотрела в мои заплывшие глаза.

― Хочешь пить?

Я едва заметно кивнул. Она исчезла на пару секунд с поля моего зрения и тут же подставила к губам трубочку.

Блять, каким же немощным я себя сейчас ощутил. Но выбора не было, пить хотелось сильнее.

― Есть ты сейчас не сможешь нормально. Я тебе бульон сварила. Будешь?

― Нет, ― произнес хриплым голосом. ― Где я?

― В ста двадцати километрах от столицы. Что с тобой произошло?

― Неважно. Мне нужно позвонить.

― Послушай, ты сейчас не в лучшем виде. Тебе нужно отдыхать.

Черт, как же я не любил, когда мне указывают. Так охота заорать, но… не могу. Девушка этого не заслужила.

― Пожалуйста, дай телефон.

― Ладно, только обещай, что после разговора съешь бульон.

― Хорошо, ― кивнул я, не имея сил и желания спорить.

Я продиктовал девушке номер телефона, благо помнил его наизусть, и, тяжелой рукой перехватив трубку, взглядом попросил ее выйти. Она кивнула и оставила меня одного.

― Майоров, слушаю.

― Мирон…

― Дима? Где, твою мать, тебя носит? Ты в порядке?

― Филатов спустил с цепи своих амбалов, и те избили меня.

― Черт. Как ты сейчас? Где находишься? ― я слышал, что Мирон волновался, значит, я в нем не ошибся.

― Херово я, но жить буду. Я где‐то в ста двадцати километрах от города. Меня девушка с парнем на обочине подобрали. Приютили как какого‐то бомжа.

― О Насте есть новости?

― Нет, ― я прикрыл глаза, вспомнив о малышке и ощутив боль в груди. Единственная боль, которая не дает мне покоя.

― Понятно. Я пытался попасть в дом Вяземского, но мне сказали, что он улетел из страны. Только вот я пробил по каналам, этот удот не покидал пределы страны.

― Значит, решили запутать нас.

― Именно. В офис я пока не ездил.

― Будь осторожен. Один не действуй, иначе можешь нарваться как я.

― Живого места не осталось?

― Не то слово.

― Друг, узнай адрес, где конкретно ты находишься. Отлежись пару дней, и я заберу тебя. Пообещай, что мы выразим хорошую финансовую благодарность.

― Ладно. Договорились.

― До связи.

Я положил телефон на грудь и понял, что сил после разговора совсем не осталось.

Через некоторое время услышал, как забрали телефон. И как раз вовремя успел перехватить девушку за руку.

― Что‐то случилось?

― Спасибо тебе за то, что не прошла мимо.

― Я не могла бросить человека умирать. Но что с тобой произошло?