Что он думает?

Душу полоснуло огнем. Я хотела закричать, но понимала, какую ошибку могу сделать. Мне нельзя себя выдавать. Нельзя показывать боль, нельзя показывать, что я страдаю и скучаю за этим человеком. Но если он думает, что я мертва, он больше никогда не станет меня искать.

Внутренности сдавило черными тисками, поглощая мой разум и силу. Я спустилась по кровати и растерянным взглядом осмотрела комнату. Больно. Мне очень больно.

― Вечером приедет Вяземский. Я не знаю, как ты будешь просить прощения, но сделаешь так, чтобы он на тебе женился.

― Никогда! ― резко зашипела я, поднявшись на руках. ― Никогда я не пожелаю выйти за него замуж. Он насильник. Он жестокий человек. Такой же жестокий, как и ты. Ненавижу вас обоих! Вы будете гореть в аду за то, что делаете.

― Закрой рот! И не смей так со мной разговаривать, если не хочешь, чтобы я применял к тебе силу!

Я прикрыла глаза и прикусила губу, чтобы не разрыдаться, как последняя трусиха.

Дима, Димочка, пожалуйста. Пожалуйста, не верь им, Димочка. Кроме тебя меня некому спасти.

― Ненавижу, ― прошептала я, руками сжимая покрывало под собой, ― ненавижу.

― Самобичевание ни к чему не приведет. Но ты поплачь, может, легче станет.

Она закрыл за собой двери, отрезая меня от внешнего мира.

По виску скатилась слеза.

Это не может быть моим концом. Не может быть. Я не верю, не верю, что Дима так просто сдастся. Не верю, что он так просто поверит в слова.

Когда последний раз мне было так больно, что даже внутренности жгло? Пожалуй, когда умерла моя мама. Моя родная любимая мамочка, которая и воспитала из меня ту, кем я являюсь. Тогда день трагедии для меня стал переломным днем. Мне даже дышать не хотелось, легкие жгло от боли. Я даже закурила в тот день и потом долго кашляла от горечи. Без мамы я заново училась дышать. Без мамы весь мир стал другой. Как же рано она ушла…

Не сдержавшись, я всхлипнула и зарыдала. Мне было так больно, что хотелось выпрыгнуть из окна, было так тяжело, что хотелось утопиться, лишь бы никогда не испытывать подобные чувства. Я хотела к маме, хотела умереть, хотела сдаться.

Моя жизнь превратилась в существование, и вытащить меня из этой паутины никто не сможет.

Мой малыш. Я коснулась живота и едва не закричала от боли. Мой ребенок, наш с Димой ребенок. Наша крошка. Ради тебя я все вынесу. Слышишь, все вынесу ради тебя. Даже если мы больше никогда не увидим папу. Твоего папу.

Я снова всхлипнула и зажмурилась.

Если бы ты знал, какой замечательный твой папа. И если бы только он знал о тебе. Он бы никогда не дал нас в обиду.

Неужели я действительно для него мертва?

Димочка, как же мне тебя не хватает. Дима…

Несколько недель счастья. Несколько недель.

Дима.

«Ты теперь моя, Настя».

«Ты не умеешь быть с одной женщиной, Дима. Мы оба получили то, чего хотели, а пустых слов мне не надо, ладно?»

«Я тебе еще докажу, что я умею».

Докажи, Димочка, докажи. Мне сейчас это очень нужно. Нам с малышом очень нужно.

Как же я хотела снова окунуться в его объятия, в его запах, окунуться даже в его грубость, которая порой меня возбуждала. Только бы знать, что он рядом, чувствовать его, и каждый день целовать.

Спаси меня, любимый.

Я резко вздрогнула, когда дверь захлопнулась с сильным ударом.

Я заснула?

― Просыпайся, спящая красавица, ― услышала голос Вяземского и распахнула глаза.

Внутри все похолодело.

― Нагулялась, тварь?

Он дернул меня за руку и тут же перехватил за шею, сжимая и перекрывая мне доступ к кислороду.

― Решила рога мне наставить? Хочешь, чтобы в моем круге все смеялись надо мной? Моя жена шлюха.