Пошли вторые сутки, а от Макса никаких вестей, и Динар зачем-то приставил ко мне своего человека... Вечером я звоню Симе узнать, как у них дела, прошу дать мне Тимура, но она сообщает, что он уже спит. После разговора с няней открываю фото в галерее на телефоне и долго смотрю на своего маленького сынишку, умирая от нежности и тоски. Взять и послать Асадову какой-нибудь из многочисленных снимков с подписью: «Это твой сын». Жаль, не увижу его лица в этот момент. А очень бы хотелось. Если Макс был в таком шоке, когда узнал, то и Динара не оставит равнодушной эта новость. Хотя я ни в чём не уверена. У меня сложилось твёрдое убеждение, что он вовсе разучился чувствовать за эти годы.

Стоит подумать об Асадове, как раздаётся звонок. Я закусываю губу и смотрю на дисплей. Не хочу отвечать, не хочу с ним общаться, не хочу потом полночи думать о нём, как это было после того вечера, когда он окликнул меня на парковке. Понимаю, что сама виновата, ведь Макс прилетел из-за меня. Но если бы знала, что будут такие последствия моего молчания, то отговорила бы брата от этого шага.

9. 9 глава

Наташа

Я отвечаю на звонок и подхожу к окну. Разговор, скорее всего, будет коротким, но я надеюсь услышать хорошие новости. Пусть Динар скажет, что с Максом всё в порядке и он нашёл его.

— Привет. Не спишь? — спрашивает Асадов.

Слышу на том конце трубки спокойное, размеренное дыхание. Хочется съязвить и попросить себе хоть каплю его выдержки и самообладания. Я ведь помню, каким страстным он может быть. Но сейчас его сдержанность похожа на вежливое равнодушие. Не более того. 

— Привет. Не сплю, — тихо отзываюсь я и перевожу взгляд на часы на прикроватной тумбочке.

Размышляла над тем, чтобы прислать тебе снимок сына. Но если когда-нибудь решусь рассказать о Тимуре, то это будет при личной встрече. Хочу видеть твои глаза в этот момент.

— Я заметила в аэропорту человека из твоей охраны. Зачем? Мне что-то угрожает? — Хочется сразу всё прояснить.

— Нет, Наташа, тебе ничего не угрожает. Как долетели?

Неужели помнит, что я плохо переношу перелёты?

— Всё хорошо. Ты узнал что-нибудь про Макса?

— Пока нет, — протяжно выдыхает он, и я слышу, что опять курит. — Тот, кто, по моему мнению, мог быть замешан, сидит в тюрьме. Если Макс вдруг появится, то дай знать по этому номеру или звони Паше: меня два или три дня не будет в Москве. Есть номер Измайлова, или скинуть?

— Есть. Зачем тогда охрана, если мне ничего не угрожает? Ты что-то недоговариваешь? За Максом следили? Не поверили в его смерть? 

— Макса давно сбросили со счетов, но есть и такие, кто не поверил в его гибель. Зачем тебе охрана? — В голосе Динара слышны весёлые нотки. — Мой человек будет поблизости, пока ты находишься в столице. Я заметил, что твой жених не справляется со своими обязанностями. Незнакомые мужчины позволяют себе прикасаться к его невесте, знаки внимания оказывают, а он спокойно отпускает её в командировки. Ракитину это ничего не будет стоить. А если тебе понравятся услуги Степана, то и домой его с тобой отправлю, хочешь?

Меня в жар бросает от его слов. Динар же шутит? А если этот человек действительно отправится за мной и увидит Тима, а потом доложит об этом Асадову? Получается, своим звонком я сама себе яму вырыла? И какое право он имеет делать такие вещи?

— Я сама в состоянии выстроить границы в общении с противоположным полом, — произношу медленно, борясь с волной гнева, которая поднимается откуда-то из глубин.

— Да, я заметил. Пришлось проводить с Джоном воспитательную беседу, чтобы он больше не распускал рук. Или думаешь, почему он таким шелковым стал? Так вот, это должен не я делать, а твой мужчина. Может, и с Ракитиным поговорить, чтобы он наконец им стал, а то, как погляжу, ничего не меняется?