Всё-таки люди заложники стереотипов. Как сказали про мецената, так я почему-то сразу представила лысеющего дядю лет шестидесяти, у которого пузико первым заходит в дверь.

— Здесь корпоратив? — шаг за шагом подходил ко мне этот меценат.

Боже, я думала, когда пишут про хищную походку, это фигура речи для создания большей эффектности… Но сейчас я увидела это воочию. Хотелось отступать в поисках путей побега, искать выход.

Я только и смогла кивнуть. Всё-таки человек ждёт ответа, а я тут уже почти придумала сюжет для передачи про животных.

— Да вы замёрзли, — снова заговорил он, не спеша заходить внутрь.

Я, признаться, и забыла о холоде. Но да, надо идти переодеваться.

"И тихонько слинять домой", — подсказал внутренний голос.

— Зал прямо по коридору, — кивнула я, когда меценат открыл дверь и пропустил меня внутрь.

— Какая у вас интересная родинка.

Хм… Странно, что он вообще обратил на нее внимание. Я невольно потянулась к шее, не зная, что ответить.

Какой-то неправильный меценат. Обычно они вечно заняты, а этот стоит и родинки рассматривает. Может, фетиш у него такой?

Снова стало жарко. А мы так и стояли. Меценат рассматривал меня и постоянно хмурился. Гул корпоратива почти не доносился до нас, но в тишине раздавался какой-то звук. И я чуть опустила глаза вниз, поняв, что он идёт из кармана мецената. Будто он там монеты перекатывает ладонью, только они не звенят почему-то.

— Как вас зовут? — снова заговорил меценат.

— Ап… — запнулась на секунду, но подумала, что разговор о происхождении имени нам ни к чему. — Поля.

— Максим, — достав руку из кармана, он протянул ее мне.

Вот так. Важная птица и представляется без отчества.

Спасла меня Лидия Сергеевна. Она вышла в коридор и, увидев нас, почти запела:

— Максим Николаевич, мы так рады вас видеть.

Я быстро ретировалась в "гримёрку", предоставив общение с меценатом начальнице. Пусть её родинки рассматривает.

Наконец переодевшись, расплела косы перед зеркалом и посмотрела на родинку, которая так заинтересовала этого странного мецената.

"Отмеченная любовью бога", — уверенно говорила тетка, и я ей верила, даже гордилась.

Не у каждого ведь есть такая отличительная метка в виде сердца. Только что-то особенной божественной любви я не чувствовала. Зато именно эта родинка стала началом дурацкой истории, хотя на тот момент она казалась весьма романтичной.

Я отвернулась от зеркала и покосилась на свой пуховик. Но мысли о побеге прервал стук в дверь.

— Войдите, — выдохнула я.

В проёме появилась голова начальницы.

— Поля, идёшь?

Ей бы важного гостя обрабатывать, а не меня контролировать.

— Иду, — отозвалась я и пошла за Лидией Сергеевной в зал.

— Вон там место осталось, возле Максима Николаевича.

Ага, опоздавшим с краю. Я села на стул и посмотрела на пустую тарелку. А потом решила, что после такого тяжёлого для меня дня можно и выпить. Потянулась к ближайшей бутылке шампанского, но раньше меня успел Максим Николаевич, который отвлекся от речей Павла Игоревича.

— Ну что вы, — как-то даже с осуждением сказал он, — дамам надо наливать.

Видимо, он подобные мероприятия часто посещает. А может, в дамах такой знаток.

Вообще, не мое дело.

Максим Николаевич, судя по всему, был человеком мультизадачным. Он продолжал разговор с Павлом Игоревичем, но при этом следил, чтобы мой бокал не пустел. А из закуски я успела прихватить только кусочек сыра и колбасы.

И минут через двадцать меня уже повело. Особенно я это почувствовала, когда поднялась и хотела пойти в туалет умыться, потому что лицо просто пылало.