- Все по своим местам! – рявкает громко и все послушно рассаживаются. – Вместо химии английский сейчас у вас. И чтобы тихо.

Уходит и вместо нее заходит Нинель.

Весь урок я сижу на нервах. Пропускаю мимо ушей то, что говорит Нинель. Мне не дает покоя эта ситуация. Что там теперь? И все ведь и правда думают, что это я виновата! Но ведь это из-за меня? Значит, виновата…

Наконец, звонок. Я вскакиваю и хочу отпроситься, чтобы уйти к себе в комнату.

Голова кружится и вообще я сейчас в таком состоянии, что не смогу ни на чем сосредоточиться. Иду к заместителю директора.

- Хорошо, Маша, иди, - говорит она.

Не решаюсь спросить у нее, как там Тимур. Хотя точит меня это все. Просто разрывает на части.

Выхожу из кабинета и, опустив взгляд в пол, иду по коридору.

Вдруг меня кто-то хватает. Поднимаю взгляд.

- Тимур! – вырывается у меня.

У него бровь рассечена, но уже пластырем заклеена. Я невольно пальцами касаюсь ее. Тимур морщится, но руку мою не убирает.

- Тимур, зачем ты? – спрашиваю с волнением. – Что теперь будет?

- Ничего не будет, - ухмыляется он. – Не убирай, - говорит, заметив, что я тяну руку вниз. – Мне так легче.

Берет меня за ладонь и кладет на рассеченную бровь.

Я смущаюсь.

- Что случилось, Птичка? – спрашивает он. – Мы не договорили утром. Почему ты такая?

Я, все-таки, убираю руку. Опускаю взгляд.

- Понимаешь, Тимур, - говорю сбивчиво. – Не подходи ко мне больше. Не надо нам больше вот так встречаться.

- Что? Почему? – он вдруг берет меня за плечи. – Посмотри мне в глаза. Птичка! Что за черт?

- Я учиться сюда пришла, - твержу я, глядя в пол. – И я не хочу в твоих играх участвовать.

- Каких еще играх? Черт! да что происходит?! Ты можешь нормально объяснить?! Птичка! – чуть трясет меня. – Да подними ты этот чертов взгляд! На меня посмотри! Скажи мне это, глядя в глаза!

- У меня проблемы, Тимур, - я смотрю ему в глаза. – И с родителями, и здесь, в школе. Мне учиться надо и поступать. Я сама должна сделать это. Понимаешь? Родители не смогут мне помочь. Еще форма эта…

- Что? Какая форма? Ты опять что-то потеряла?

Смотрю на него и пытаюсь понять, притворяется или нет. Похоже, что он искренне удивлен.

- Не надо было так делать, - говорю все равно.

- Что не надо? Блин! Птичка! Говори прямо! Надоели эти загадки!

- Моим родителям надо заплатить за ту форму, - произношу прямо.

Тимур смотрит на меня круглыми глазами.

- В смысле? Кто сказал?

- Из школы звонили. Родители все узнали и теперь получается, что я обманула их, - опять опускаю взгляд.

- Ругали? – спрашивает он.

Киваю.

- Эх ты, Птичка, - произносит он вдруг ласково как-то и тянет меня к себе. Обнимает, прижимая к себе. – А мне чего не позвонила? Это ведь какая-то ошибка! Я оплатил! Отвечаю тебе! Зачем мне врать? Не переживай. Я сейчас позвоню в банк и все выясню. Какой-то глюк, наверняка. Платеж не прошел. Но все поправимо.

- Поздно уже, Тимур. Теперь точно не надо, - испуганно восклицаю я. – Если мама и папа узнают, то…

- Я не дам тебя в обиду, - шепчет мне в волосы. – Никому не дам.

***

После звонка, идём на урок. Еле отсиживаю его, чтобы не сорваться и не выбежать в коридор. Позвонить в банк, потом отцу. Но последний опять скажет, что я маюсь фигнёй, раз у меня есть телефон на уроке. Ещё и в школу позвонит – проконтролирует. Нафиг это надо?

После звонка с урока, выбегаю из кабинета, не дожидаясь Птичку. Надо бы. Но я иду в общагу. Там звоню в банк. И какая-то девица говорит мне елейным голоском, будто ничего не произошло, эти слова:

– Платёж в двадцать тысяч был отменён.

– В смысле? – не понимаю её.