Он дымит не первые полчаса. Недобрый знак.

– Я почти поверил, что нравлюсь тебе.

Я схватилась за дверной косяк. Смутная тревога захватила сердце, и я осталась стоять в дверном проеме. Никотин травил легкие, но я стояла.

– Иди ко мне, Жасмин.

Давид стукнул по коленке два раза. Он звал меня.

Я подошла еще, но не более.

– Ближе.

Ближе было страшно.

Я придумывала пути к отступлению, но поняла, что их нет. Ужасной битве быть.

– Смелее. Ну же… ко мне! – хрипло велел он.

Я моргнула несколько раз. Луна сместилась, и я увидела его тело. Давид был одет – свободные джинсы и белая рубашка обтягивали его мощное напряженное тело. Давид застегнул все пуговицы.

Так даже лучше. У полиции могли возникнуть вопросы, если бы они нашли его голым.

– Опустись на колени. Вот сюда.

Давид указал между своих широко разведенных ног.

Я посмотрела на вино, разлитое по бокалам, сделала, как он сказал и заглянула в его глаза. Я ждала, что он уйдет принять душ – за это время я могла бы наполнить его бокал вина содержимым ампулы и освободиться ото всего.

– Что-то случилось, Давид?

Давид открыл рот, и я почувствовала запах вина. Он уже выпил свое.

– В тебе идеально все: тело, мордашка, грудь, – Давид неласково потрепал меня по щеке, – это отвлекает.

– Отвлекает от чего?

– Например, от пропавших документов.

Я дернулась.

А он не позволил.

Опустил правую ладонь на мою макушку и зафиксировал меня в унизительном положении. Я глянула на него исподлобья и тяжело задышала.

Конечно, все не могло быть просто.

И я была к этому готова.

– Документов у меня нет, – прошелестела губами, – больше нет.

Давид нахмурился. Свет луны сделал его лицо совсем дьявольским, порочным. Он опешил от моей дерзости и сразу понял: у меня в кармане козырь.

Поэтому сжал мою голову крепче.

– Я это знаю. Уже обыскал твою сумку, но не нашел.

Я тяжело задышала.

И перевела взгляд на то, что он держал в своих руках, по видимости, уже очень долго.

– Зато нашел вот это.

Яд.

Давид нашел его.

Он разжал левый кулак и опасно прищурился.

– Если бы я бил женщин, я бы тебя ударил.

Давид ожесточился. Он больше не был возбужден, и брать он меня не собирался, как обещал это стоя у ванной.

Его разум трезв, а мои дела плохи.

– Но сперва я бы дал тебе объясниться.

Я покачала головой, мол, объясняться не стану. Все как есть.

Давид печально усмехнулся, встал и навис надо мной сзади. Лопатками я почувствовала его ребристую ширинку. Резким движением Давид вскрыл ампулу и вылил содержимое в бокал вина.

В мой бокал.

А половину оставил в ампуле на всякий случай. Давид взял ложечку со стола и перемешал красное с желтым. Я не видела, но, наверное, цвет вина не поменялся. Остался таким же смертельно бордовым.

Сердце гулко застучало.

– Тогда выпей со мной, – предложил Давид.

Зверь сладко обнял пальцами ножку своего бокала, а мне он подвинул мою порцию, пророчащую смерть.

– Я обещал тебя напоить. Помнишь, моя девочка?

Мои ладони вспотели, я незаметно вытерла их о сорочку. Я не стану пить, и он это знает. Но вопрос с исчезнувшими бумагами не закрыт.

Для Давида все происходящее как ком в горле: он хотел трахать меня, а не мучить. Но по тяжелому дыханию за своей спиной я понимаю, что он будет делать второе.

– Пей! – гаркнул он.

Давид ударил кулаком в стену и задел ампулу. Она перевернулась, и содержимое вылилось на пол.

Черт!

– Что ты наделал?!

Я оттолкнула Давида и с ненавистью уставилась на его лицо. Его руки были в крови – он поранился. Капли крови стекали с его пальцев и падали на ламинат.

– Либо выпиваешь до дна, либо выкладываешь все, – пригрозил Давид.