Я выгнулась ему навстречу, издав шумный вдох.

В глазах все померкло.

Наверное, я бы смогла полюбить его. И даже подарить ему детей… когда-нибудь в зрелости, когда жизнь рядом с Давидом стала бы чуточку безопаснее.

Но не в этой жизни.

Когда он ласкал мою грудь, я схватилась за его напряженные плечи. Неуверенными движениями я медленно расстегнула сорочку и нащупала шрам под мелкими темными волосами. У него их было много, я трогала каждый и изучала.

Каждый из них – это история его жизни, которую мне знать опасно.

Давид жадно разминал мою грудь ладонью, а другую осыпал поцелуями – каждый сантиметр. И этот резкий контраст между болью и нежностью заставил меня впиться в его волосы.

Так на его голове я почувствовала неровность кожи – его очередную историю.

– Откуда он у тебя? – прошептала я.

Давид взялся за ремень. Он резко сбросил мои руки со своего тела, запрещая трогать свои шрамы.

Давид расстегнул ширинку и обнажился, но не спешил овладевать мною. Он навис над моим распластанным телом и почти нежно убрал мокрые пряди со лба. Оказывается, я тоже вспотела.

– Я спрячу тебя ото всех, если понадобится.

Я с наслаждением потрогала его крепкую грудь. Он был большим и сильным. Страшно сильным. И голос его был таким низким, будто он едва сдерживается, чтобы не взять меня.

– Я буду тебя защищать, моя девочка…

Я улыбнулась и погладила его напряженные руки. Предательниц не защищают. Только не тех, в чьих сумочках спрятан яд.

Я молчала, и Давид с удовлетворением смотрел на мое податливое и покорное тело. Он погладил бедро, и его ладонь немного заползла внутрь. Распахнутый в жажде рот твердил о диком намерении.

Взять меня.

Сейчас.

В его руках появился глянцевый квадратик с ребристыми краями. Я опустила взгляд, когда он порвал его и молниеносно натянул резинку на свой твердый член.

Давид заметил это и усмехнулся:

– Ты сексуально краснеешь.

Я тихо вскрикнула, когда он забросил мое правое колено себе на сгиб локтя и жадно стащил меня к изножью кровати. Я тихо уткнулась в его грудь. Давид так часто дышал, что за дыханием я не сразу услышала, как бьется дьявольское сердце.

Когда он решительно развел мои бедра, между ног я ощутила прилив жара.

Все тело давно горело, и он чувствовал это.

– Моя Жасмин…

Давид шептал мне на ухо всякие приятности, от которых тело становилось буквально ватным. Он уговаривал меня покориться, развести бедра шире и позволить войти.

Будто я была против.

Будто не за этим я пришла к нему.

Когда он шептал, я теряла связь с реальностью. Становилась совсем безропотной, чтобы ему было удобнее подстроить мое тело под удобную позу. Чтобы овладеть мной было еще приятнее.

– Я возьму тебя так…

Я распахнула глаза, напоровшись на черный взгляд зверя. Давид подложил ладонь под поясницу, заставил меня сладко прогнуться в выбранной им позе.

И все еще удерживая мое правое колено на весу, опустился на меня.

Все случилось страшно быстро. Я уткнулась открытым ртом в его крепкую шею и простонала. Он крепче сжал меня в своих объятиях, и из стона вышло лишь сдавленное мычание.

– Тихо, тихо…

Давид вошел в меня.

Его член ворвался в горячее нутро жадно, тесно, ритмично. Давид сжал меня в своих тисках на случай, если я захочу вырваться из его сетей, которые он ставил так невыносимо долго.

Еще он гладил меня: заботливо убирал мокрые пряди со лба, вытирал пот. Но когда я распахнула глаза, то не увидела в его бездне ни грамма сожаления. Так и должно быть. Это первый раз, все женщины через это проходили.

– Все пройдет, – сказал он и поцеловал меня.

А когда он отпустил меня, мои губы горели.