– Не будет проще. Тодес хочу, – решила я, – мы оформим тодес в лучшем виде. И вы мне в этом поможете.

– Тодес?! – воскликнул тренер.

– Ничего другого демонстрировать я не буду.

Да, Монарх любил слышать сталь в моем голосе.

Он бы мной гордился.

Когда с разминкой было покончено, Александр ушел переговорить с Давидом. Я знала, что меня будут переубеждать. Тодес – крайне опасная позиция для тех, кто ушел из спорта.

– Александр, вы готовы? Тодес назад-наружу четвертого уровня, пожалуйста. Обязательна низкая позиция.

Я улыбнулась Давиду. Мы встретились взглядом.

– Господин Басманов, мы так не договаривались! Речь идет о ее безопасности и о моей репутации.

– Тогда делайте все, чтобы ее сохранить, – припечатал Давид, не сводя взгляда с моей улыбки, – делайте, как она говорит.

Я походила на куклу. Сказали, что нужно выйти на лед, я вышла. Сказали станцевать – станцевала. А если сказали станцевать для кого-то, то делала это особенно.

Как этой ночью.

Когда тренер ушел на лед, Давид признался:

– Никогда не видел твою улыбку.

– Просто эта ночь особенная, – сказала я.

Он схватил меня за руку, удерживая.

– Жасмин, – сказал он серьезно, – шутки закончились. Во время выступления думай о том, как сегодня ночью я возьму тебя.

Я согласилась.

– Да. Сегодня все случится.

Он отпустил меня, и я вернулась на лед. Зазвучала музыка. Выступление началось.

Но я знала: когда оно закончится, мы поедем к нему.

Там Давид Басманов и возьмет мое тело, а когда в блаженстве прикроет глаза – всего лишь на секунду – я не упущу этот миг.

И непременно заберу его жизнь.

Да, мой нежный убийца. Этой ночью со всем будет покончено.

*Тодес – элемент в парном фигурном катании, при исполнении которого спортсменка двигается по спиралеобразной траектории вокруг партнёра; death spiral, «спираль смерти».

15. Глава 16

Тяжелое дыхание. Мое. Его. И полная тишина.

После выступления горела грудная клетка, и я едва стояла на ногах.

Тогда и зазвучали аплодисменты.

– Браво! – крикнул Давид.

Давид Басманов был в своем безумии.

Я это поняла по тому, как он смотрел на меня.

Как не сводил с меня своего сумасшедшего взгляда.

О, да. Безумие Давида Басманова зародилось этой ночью, когда я исполняла спираль смерти на холодном безжизненном льду.

– Браво! – повторил он.

Он аплодировал мне. Будто гордился своей девочкой.

Я стиснула зубы и улыбнулась ему – даже искренне.

Когда я смогла сесть и отдышаться, Веретянов сказал:

– Вы сумасшедшая, Жасмин.

– Да, вашей ученицей мне не стать, – согласилась я.

– Вы бы могли стать лучшей из моих учениц! – воскликнул он.

Я подняла взгляд и усмехнулась:

– Извините, мне это больше не интересно.

Я обошла Давида, игнорируя его восхищенный взгляд, и ушла переодеваться.

Но в один миг замерла.

Они говорили обо мне:

– Не слушайте ее, – велел Давид, – она будет заниматься и дальше. Слово даю.

***

Я поежилась. На улице было холодно, а жар тела после тодеса не спадал. Адреналин бурлил в крови по сей час.

Когда мы шли к машине, Давид неожиданно прижал меня к себе. Я тихо вскрикнула.

– Девочка, ты просто охрененная находка. Такая интересная.

Я покорно приняла его поцелуй в щеку, чуть отклонившись.

– Поедем домой? Я замерзла.

Он подержал меня еще немного и кивнул.

Всю дорогу до машины Давид крепко держал мою ладонь и о чем-то думал. А когда наконец усадил на пассажирское, то склонился ко мне и сказал:

– Ты должна вернуться на лед.

– Поздно, Давид, – я улыбнулась, – планы на жизнь изменились.

– Поздно, когда человека нет. А ты есть. Не перечь мне, Жас.

Он захлопнул дверь, блокируя меня внутри.