Еще я погладила его по щеке, утешая.

А он показал мне целый ад.

– Шутка, говоришь? – спросил он обманчиво нежно.

Он положил пистолет на тумбочку.

И на этом нежность зверя закончилась.

Давид снова поставил меня на колени. Он сбросил меня с кровати. Грубо, равнодушно. Так, что из глаз искры посыпались, а изо рта вырвался гортанный крик.

– Ты забыла, с кем рядом смеешься, – процедил он, – забыла, с кем рядом шутишь.

Я посмотрела на него снизу вверх. А когда попыталась встать, он помог мне. Поднял, заботливо пригладил волосы и вжал меня в свое тело.

Возбужденное.

Стальное.

Боже, он даже сейчас хочет меня. Безумец.

– Чувствуешь его, Жас?

– Да.

Чувствовала.

Член упирался мне в живот, а я все еще помнила его на вкус. Анатомию помнила. Эта ночь на всю жизнь в память мне врезалась.

– Только представь: он окажется внутри тебя, – прошептал он вкрадчиво, – поверь, мой член не лучший инструмент для первого раза.

Он толкнул меня обратно на кровать. Будто я игрушка, будто кукла, которой можно управлять вот так жестоко и грубо.

Матрас прогнулся под тяжелым весом, Давид тяжело задышал.

– Ты не поняла, с кем связалась, маленькая девочка Жасмин.

Перед глазами появились родители. Их лица. Мертвые и безжизненные.

Разве я не поняла, с кем связалась?

Не поняла, с кем я рядом смеюсь?

Разве я не поняла, с кем рядом – шучу?

Мое молчание зверь расценил иначе:

– Что такое, красавица? Испугалась? Хочешь уйти?

Он схватил меня за щеки и повернул к себе. Боковым зрением я увидела его свирепый взгляд. Бешеный, бешеный взгляд!

– Я не собираюсь уходить. Будешь прогонять – не уйду.

– Вот это и странно, Жасмин. Так сильно нужны деньги?

Я промолчала.

А затем он отпустил меня. Ушло давление между бедер, я перестала бояться вторжения.

– Я не отберу то, что тебе заплатили за ночь со мной. За деньги можешь не переживать. А теперь пошла вон, Жасмин. Ты не готова ко взрослым играм.

В противовес своим словам он все еще гладил меня – ягодицы, бедра. Сильные пальцы скользили по мне, оставляя свои следы.

Он будто метил и мстил.

Любил и ненавидел.

Он проверял меня, а мне так нужно было остаться. Я назад не вернусь. После того, как стояла перед ним на коленях – не вернусь.

– Я знала, на что шла. И я… отработаю эти деньги, – процедила сквозь зубы.

«Я уйду лишь тогда, когда заставлю тебя встать передо мной на колени, Давид Басманов», – пообещала я.

– Это твой выбор, – жестко припечатал он, – но обратного пути не будет. Имей в виду.

Я не успела почувствовать, как он снял с меня белье. Или попросту порвал его – наверное поэтому так сильно горели бедра. Порвал, обжигая нежную кожу. Безжалостно и отнюдь не нежно.

Он обезумел.

Я чувствовала его руки повсюду. На ягодицах, на груди, они были везде.

Он стянул с меня свою рубашку, оставил без всего и сказал:

– Ты должна ощутить границы дозволенного. Запомнить, с кем ты ведешь опасную игру, Жасмин.

Он двигался к самому сокровенному. Уверенно и непоколебимо. Я замерла, когда бедер коснулось что-то горячее. Замерла, боясь пошевелиться.

И поняла: одно движение, и он во мне.

Давид был обнаженным, он навис надо мной, желая овладеть. Шутки закончились. Мама, они закончились.

– Ты просто девчонка, посланная мне в качестве подарка. Просто тело. Ты – просто моя женщина.

– Замолчи…

– Таких берут в свое удовольствие, Жасмин.

– Замолчи… – взмолилась дважды.

Его руки надавили на поясницу, он приставил член ко входу. Я охнула.

В глазах потемнело от давления.

– Мне тебя подарили, Жасмин. А тебе заплатили, чтобы понравиться мне. Хорошо заплатили, учитывая твою невинность.